Я, будто наяву услышала его мысли:

«Да я, тебя, церковную мышь, вытащил из разваливающейся халупы с драными обоями, потрескавшимся потолком и кривыми полами! А ты, неблагодарная, смеешь свой нищенский нос воротить?! Да ты должна к ногам моим припасть и умолять, чтобы я тебе выделил хотя бы коврик у порога!»

«Да, я уверена, что именно такие мысли пронеслись в его голове».

— Макарчик, любимый! Наша Нина сошла с ума! — раздался откуда-то звонкий женский голос.

А потом я увидела Её.           

Жена Севастьянова спешно спускалась с лестницы.

А я стояла таким образом, что ни меня, ни Дианы с лестницы не было видно. Мраморные колонны скрывали нас в своей тени.

— Представляешь, она заявилась в мою студию, прервала мою медитацию и сказала, что ты притащил к нам в дом какую-то тётку с ребёнком и что этот ребёнок твоя ДОЧЬ! Я тебе давно говорила, что Нина уже стара и у неё начался старческий миразм... или муризм... А! Неважно! Просто знай, любимый, она давно мне не нравится и её нужно уволить. И обзательно оштрафуй её, Макар! Она прервала тако-о-ой урок! Мой учитель, Акарш, остался недоволен, что наш урок прервали на важном этапе раскрытия «третьего глаза».

Боже, от её потока бессмыленной речи, у меня тут же затюкало в висках.

Пока она возмущалась и сокрушалась своей бедой, я внимательно рассмотрела эту женщину — высокая, под метр восемьдесят и это без каблуков! С бюстом таким, что мои «девочки» выглядят мелкими прыщами. Её блондинистая шевелюра была в великолепном беспорядке, на лице чётко выделялись губы «рыбкой», тоненький носик, очевидно, дорогой работы пластического хирурга, и глаза, обрамлённые густотой наращенных ресниц, ну не знаю, наверное, даже не 2D, а всех 10D.

Я была поражена контрастом между её возмущённым выражением лица, как у маленькой девочки, и её ультрамодным и ультраминималистичным спортивным костюмом, состоящим из коротеньких синих шорт, изящно облегающего синего топа, который подчёркивал большую грудь, и  белых кед. Судя по стопе, размерчик ноги у барышни был не меньше сорокового. Весь этот наряд, включая умело нанесённую косметику, делал из неё совершенный образец сексуальной, необременённой заботами и проблемами, а также мозгами, женщины-куклы.

— Инесса, с этого дня больше никаких учителей по йоге, медитации и прочей ерунды в моём доме, поняла меня?

— Милый, ты это о чём? — захлопала Барби своими опахалами вместо ресниц.

Макар неожиданно подтолкнул меня с Дианой вперёд, пред ясны очи своей жёнушки, и забрал у меня ребенка к себе на руки.

— Это моя дочь, Инесса. Её зовут Диана. Ты должна заботиться о ней и стать примером настоящей женщины. А это — её тётя, Наталья Александровна. Она останется при ребёнке в качестве няни и будет жить с нами, в этом доме.

«Девочки, он сейчас ведь пошутил, да? Какая из этой пустышки настоящая женщина? Каким «достойным» примером она может стать для моей девочки?! Ррррр!!!»

— Кто? — взвизгнула Инесса, уставившись то на меня, то на Диану шокированными глазами.

— Привет, — сказала я и улыбнулась ей, да ещё, как дурочка, рукой помахала. — Очень приятно познакомиться, Инесса. 

Она проигнорировала моё приветствие, посмотрела на мою футболку, линялые джинсы, старенькие кроссовки и сказала Макару с заметным замешательством:

— Ты сейчас пошутил, дорогой, да? Пошутил ведь? Скажи «да»...

— Никаких шуток, Инесса. Покажи Наталье весь наш дом и познакомься с моей дочерью. Поняла меня?

И вдруг, Инесса взвизгнула:

— Макар, дорогой, ну какая дочь, какая няня?! Откуда они взялись?! Это же очередная аферистка, как ты этого не видишь?! Посмотри на неё! Она же одета, как с помойки! И ребёнок! Этот… ребёнок совсем не похож на тебя!