Дневниковые записи. Том 2 Владимир Быков
2005 год
03.01
В конце прошлого года собрался закончить ремонт оставшихся двух комнат, пригласив снова Надю с Володей. Тогда за ремонт большой комнаты и коридора я заплатил Наде (не считая стоимости материалов) 6000 рублей. Прикинул, сколько будет стоить эта работа сегодня. Объем работы процентов на 20 меньше. Не буду мелочиться, оставлю его прежним, прибавлю на инфляцию процентов 15 – 20 и еще столько же на возможно возросшие мастерство и престижность «фирмы». Получилось – 8000 рублей. Приглашаю Надю.
Она называет необходимые для дела материалы, и переходит к вопросу оплаты за труды. Начинает из далека. Все дорого стало, и совсем не в той пропорции, о которой нам говорят. Вот занялись своими зубами – дерут врачи, черт знает сколько. И добавляет… что ремонт сегодня одной такой комнаты оценивается тысяч в восемь.
– Не лишку ли хватили Вы, ведь прошлый раз взяли всего шесть и за все?
– Ну, давайте, – говорит, – подумаем и вернемся к этому вопросу дополнительно.
Накануне ремонта, звоню Наде. Она называет… 15000 рублей.
– Вы, это серьезно? По моим подсчетам, не считая даже несколько меньшего объема работ, с учетом инфляции и учитываемого мною повышения качества Вашей работы (называю ей упомянутые цифры) у меня получается максимум восемь.
– Владимир Александрович, как можно? Вы же знаете, насколько качественно и ответственно мы все делаем. А труд тяжелый и вредный: пыль, грязь.
– Понимаю, но у меня никак не укладывается в голове такая разница в оплате, в два с половиной раза против того, что было всего полгода назад! Я сейчас не готов, у меня нет даже такой возможности, придется, вероятно, отказаться от ваших услуг.
И тут она меня обезоруживает, и выдвигает не проигранный мною аргумент.
– Вы не учитываете еще один момент, что мы первому своему клиенту, каковым Вы тогда для нас являлись, делаем ремонт почти даром, чтобы его привлечь, чтобы показать свою работу, ее высокое качество. В конце концов, в части оплаты, можно сколько-то и в кредит.
Такого ее довода я не ожидал, и, в силу неспособности с хода его парировать, вынужден был согласиться, попросив ее уменьшить сумму хотя бы до 12000. Она назвала – 14000 рублей.
В ходе разговора Надя долго и в разных вариантах делала упор на качество работы. Настолько подробно и настолько самоуверенно, что, как и должно в таких случаях, Бог посчитал «недостойным» таковое бахвальство… и решил ее наказать. А вместе с ней и нас. Я ей тогда не возразил и не предупредил, что проблема качества мне известна по собственному опыту, что она многофакторна, и похваляться высоким качеством работы надо осторожно, и лучше – после окончания.
Случилось так, что на следующий день после ремонта… обои на стыках во многих местах, т. е. явно не в виде исключения, начали отклеиваться.
Вызвал Надю. Она принесла материалы, и стала устранять брак, по пути рассказывая о возможных причинах его проявления. Некачественной шпатлевке, например, и обо всем возможном другом. Получалось, не проиграли мои мастера известное, понадеялись на наш российский «авось». Как и в конструкторской работе, о которой я только что упоминал в связи с пуском ножниц на Запсибе.
Договорились с Надей встретиться через месяц. Я пока заплатил только 9000 рублей. Интересно, как она поступит с остатком в 5000 из-за не получившегося «высочайшего» качества? Затронет этот вопрос, или придется напоминать самому? Хотелось бы первого. Будь на ее месте, продействовал только так, и предложил бы сколько-то скинуть за не полное исполнение обещанного и за доставленные переживания заказчику.
17.01
Получил уведомление от В. П. Лукьянина с благодарностью за доставленные ему мои пространные сообщения и обещаниями учесть их при подготовке к публикации материала по «круглому столу».
22.01
«Дорогой Марк! Сначала кратко, и в предварительном порядке. Заказное письмо от 05.01 получил вчера на почте. К сожалению, твое интернетное Новогоднее поздравление, переданное внуком, не дошло из-за измененного мною адреса. Приношу свои извинения.
Так вот в рамках названного, прошу тебя уговорить своего внука оказать любезность, и: во-первых, направить мне контрольное послание по новому адресу; во-вторых, взять на себя труд посредника в нашей переписке с тем, чтобы, получив от вас обоих согласие, я мог послать свой ответ по интернетной почте.
По получении твоего и внука согласия обещаю сочинить подробнейшее послание по всему тобой затронутому.
Мои Новогодние поздравления тебе лично и твоему семейству со всеми самыми сердечными и добрыми пожеланиями».
25.01
«Дорогой Марк! Приступаю к обещанному подробному ответу.
Начинаю опять с восхищенности твоими посланиями, включая последнее на грани фола. С юмором без кавычек, воспринимаемым с долей сомнения в однозначном его адресатом толковании; упорным «уходом» от прямых вопросов, многих реплик и замечаний, требующих вроде какой-то, хотя бы маломальской, на них реакции; уникальной способности «поднимать» все новые и новые проблемы, обещать вернуться к ним, а потом их оставлять и выдвигать новые…
Но именно потому они и нравятся, что заставляют думать, и каталитически активизируют мозговую деятельность. Вот и теперь не мог понять, со смехом или серьезно упоминаешь о своей «уверенности», что все тобой «накопленное (из архива) еще с давних пор» после смерти «будет немедленно выкинуто на свалку». Не оскорбительно ли это для твоих потомков?
Или, вторично, несмотря на тебе известное мое абсолютное неприятие подобного, пишешь о якобы «плохом изложении своих мыслей». Правда, в данном случае несколько смягчаешь сие ссылкой на «мое недостаточно внимательное проникновение в суть (твоей) концепции». Хотя, должен заметить, я не могу признать за собой такой грех, и воспринимаю ее, ссылки, допустимость только как следствия недостатка слова и фразы – их органической неоднозначности. Тем паче, что мое замечание было, в основном, продиктовано обещанием «высказаться по оптимальному уровню «нейромедиаторных выбрасываний», о котором ты забыл. Больше, – в теперешнем письме, использовав импонирующий прием, признался в бессилии и полном отсутствии у тебя ответов на вопросы о «измерении ндв». Так что мои «прагматические» соображения по данной «концепции» остаются в силе. И, прости за повтор, больше, – я попытаюсь даже их усилить.
Ты меня критикуешь за неопределенность здравого смысла, «расплывчатость» этого понятия. В моем же понимании здравый смысл – это накопленный опыт, прежде всего, в полезном деле». Здравый смысл позволяет нам разрешать, по крайней мере, хотя бы осознавать и как-то оценивать те из проблем, которые мы пока не в состоянии нормально алгоритмизировать.
Согласись, что в части «потребностей» и твоих «уровней НДВ мы имеем тот случай, когда вынуждены руководствоваться осознанием проблемы на основании опыта. Вполне понимаю, тебе хотелось ударить по всем «зарвавшимся потребителям» более весомо, чем по здравому смыслу. Но не дано, и потому твоя «концепция» пребывает пока на уровне постановки задачи. Оригинальной, но лишенной «достаточности» для воздействия на безголовых людишек, руководствующихся одним бытием.
А вот со всем прочим: насчет обязанностей государства, надуманных сенсаций, космических «сюрпризов», адресации к книге «Мальчик» (которую я не преминул открыть, и еще раз убедиться в незаурядности ее автора), рыночной однобокости, другой «негативности» – абсолютно согласен, исключая, разве, наш давний спор относительно преимуществ, недостатков и «пригодностей» прежней и новой соцсистем.
Что думают о последнем уральские интеллектуалы, я не знаю. А вот свои соображения по двум конкретным вопросам, которые были заданы мне организаторами ИДК и которые имеют некоторое отношение к нашему разговору, в рамках прагматической процедуры продвижения в жизнь всего полезного и устранения негодного, прилагаю ниже. В них многое надергано из «Заметок», а потому прошу извинить за повторы тебе известного, правда, тут несколько в другом контексте.
И, наконец, о моем здоровье. Могу успокоить. «Начал, сдавать», тьфу-тьфу, касается больше естественного процесса старения организма, разве лишь чуть-чуть усугубленного прошедшей весной моим падением и весьма ощутимым ушибом плечевого сустава левой руки, о чем тебе не писал.
Теперь о том, что не упоминалось в твоем письме. Ты не прореагировал о необходимости борьбы против неразумного потребления; ни словом не обмолвился о планах выхода на пенсию; не ответил на вопрос о НДВ и еще на что-то. О прежних, в этом разрезе, твоих «упущениях» не упоминаю, считая их канувшими в вечность.
Бывай здоров и весел. Привет твоим домочадцам».
.
02.02
Из переписки с Поляковым.
«Дорогой Борис! На днях зашел ко мне Макаров. Устроили с ним вечер воспоминаний о прежних делах и людях. Перебрали много фамилий, в том числе, поговорили о работах по прессованию, о твоей докторской защите, нашем по ней заключении. Я по случаю вспомнил покойного Стаса Карлинского и его дневник, который мне удалось выпросить у Ольги Владимировны. Поразился тогда пунктуальности, грамотности и аккуратности Стаса даже на последних его страницах, написанных накануне ухода из жизни. Не нашел там ни одной ошибки, ни одной пропущенной запятой. В целом чувствовалось, что писал человек с больной психикой, хотя описания событий и характеристики действующих лиц были близки к действительности, по крайней мере, в значительной степени соответствовали моим о них представлениям. Так вот, повествуя о твоей защите, он отметил ее высокий уровень, тенденциозность нашего заключения, подписанного Орловым (но сочиненного, как он соизволил акцентировать, мною), невразумительность и «корявость» выступления на Совете Макарова. С последним согласен, тем не менее, Макарова я люблю за его знания и способность к теоретическому обоснованию обсуждаемых проблем, и потому прощаю ему порой «кореватое» изложение мыслей, что я связываю с его башкирским происхождением».
