С ней я вообще сейчас редко вижусь. А если я её и вижу, то не смотрю на неё. Не получается посмотреть. Вроде бы уже и пора забыть о ней. Но что-то меня останавливает. Что-то подсказывает32 мне, что я ей нравлюсь. Вроде бы я уже готовлюсь всё это забыть, но я опять вижу её взгляд, и это опять вселяет в меня маленькую надежду. Недавно мы прошли половую систему, и училке вздумалось дать нам таблицу, в которой мы должны были описать идеал девушки и юноши, на своей взгляд. Когда я описывал свой идеал девушки, я вспоминал её, так как в это время все её качества казались мне самыми подходящими. И пока ещё сейчас кажутся. И когда я сдавал этот листок, там, т.е. на столе у училки лежала стопка листков с этим же заданием. И по случайности, а может, и нет, я увидел листок с её именем. Он один был доступен для взора. И я прочитал черты характера идеала её юноши. И я надеюсь (а что ещё остаётся делать), что описывая черты характера, она подразумевала под ними мой характер. 33А после урока она глянула на нашу компанию, остановившуюся как раз рядом с ней. Может, она глянула из любопытства, а может, и нет, но я не упустил возможность, чтобы посмотреть на неё. Но сразу же отвёл глаза (свои, конечно же, а не её) в сторону как обычно. Это был быстрый взгляд, которым осматривают что-либо из любопытства. Этим взглядом нельзя ничего дать понять. А мне надо именно дать понять ей, что она мне нравится. А для этого надо использовать взгляд медленный, как говорится, пожирающий, пронизывающий насквозь. Но с моим характером так посмотреть нельзя. Я не могу долго смотреть человеку в глаза. Ну ладно, отвлечёмся от этой темы, а в общем-то даже от этого дневника.

Что за чёрт! Опять какая-то фигня! В пятницу (26.05.) я должен был идти на консультацию по алгебре. И конечно же, пошёл. Она прошла обыкновенно без происшествий: решали задачи, готовились к экзаменам. Но вот Наталья Викторовна сказала, чтобы мы шли домой, а к 13.30 подходили на репетицию. Ну я и подошёл. Когда я подходил к лицею, увидел её с какой-то ещё девчонкой, может быть, даже с её сестрой34 (не знаю), потому что та похожа на неё.35 Она у меня спросила, будет ли репетиция и когда она будет. Я ей сказал, что она, просила, и вошёл в здание. Через несколько минут, когда я уже сел возле лестницы, она подошла со своей «сестрой» и спросила опять, не началась ли репетиция. Я качнул головой – нет. Она, немного подождав, села почти рядом со мной (между прочим, мест было много, а она села именно рядом со мной). Я всё время сидел, уткнувшись в одну точку глазами, и на неё вообще не смотрел. Потом она вдруг засмеялась (наверное, надо мной), потом говорила с другой, которая тоже тут стояла. Потом я встал и пошёл посмотреть, где Наталья Викторовна. И всё думал, вернуться ли на то место или нет. Но всё-таки я решил, что я туда первый сел, и что если я пересяду, то это будет ещё один повод для насмешек, и сел туда же. Потом они ушли, потом я встретил их на репетиции. До этого я уже перестал сомневаться, того она меня или не того. Я убедился, что она меня не того.36 Но на репетиции мне казалось, что она опять на меня смотрит. Вот я и говорю: «Что за чёрт!» Тут, мне кажется, два варианта: то ли всё, что она делает, она делает непринуждённо, неспециально, из любопытства, так сказать, по-деревенски, то ли всё специально, чтобы или посмотреть, что он на это скажет (посмеяться), или чтобы привлечь к себе моё внимание.

Экзамен (первый) пройдёт завтра, 1.06. К нему я почему-то не готовлюсь. И знаю, почему. Книжки с задачами, по которой надо готовиться, у меня нет. Так что приходится надеяться только на себя. А год я всё-таки заканчиваю не с двумя, а с одной четвёркой – по английскому. И это очень хорошо. Я, как и Полина, закончили год с одной четвёркой. Я очень рад за такой конец. Потому что я знаю, что если бы Юлия Александровна пришла в начале года, то я уверен, что закончил год на отлично. Но всё-таки, впереди ещё экзамены, и всё может измениться к худшему. Вот именно, к худшему: лучше уже быть не может.