Я наслаждалась желанием в его глазах, и тем, как оно разгорается все ярче и ярче при каждом моём движении. Поведя плечами, я спускала лиф платья, обнажая нижнюю рубашку с просвечивающей через ткань грудью с уже напряженными сосками.

Повернувшись спиной я, извиваясь змейкой, избавилась от платья и оглянулась на него. О, его реакция была достойной наградой моему танцу! Я отвернулась и прошлась руками по изгибам моего тела, а потом положила руки на грудь, приподнимая её и обводя по контуру. Соски сжались, и я дотронулась до чувствительных комочков. Пусть он этого не видит, но может дофантазировать мои движения. Я закрыла глаза, представляя, что это он прикасается ко мне. Как касается их через ткань рубашки, теребит, а потом его губы накрывают сосок, и он резко втягивает его в рот, чуть прикусывая, а после моего стона посасывает.

Я настолько явственно представила всё это, лаская себя, что меня выгнуло от желания, и я мгновенно стала влажной. С губ сорвался протяжный стон.

Его судорожный хриплый вздох, как будто ему не хватало воздуха, заставил меня открыть глаза. Я ошибалась, считая, что он этого не видит – мой взгляд встретился с его через зеркало, и время замерло. Что в моих глазах, что в его горело пламя желания. Я видела, как натянулась материя брюк в паху. Захотелось дотронуться до него, пройтись пальчиками и… сжать. Напряжение между нами достигло предела. Что ж, дразня, я положила руку на плечо и начала спускать рубашку, оголяя его. Всё внутри молило от необходимости, чтобы он прикоснулся ко мне, и ткань была лишней. Хотелось ощутить жадные мужские руки на своём обнажённом теле, губы, дарящие обжигающие поцелуи…

- Кто ты?! – услышала я хриплый вопрос.

Пара слов, но наваждение рассеялось. Мне вдруг стало холодно, и я, вернув рубашку на место, обняла себя за плечи. Вдруг ощутила невыносимую грусть. Действительно, кто я и что здесь делаю? Как долго будет существовать этот мир и я в нём? Я смотрела на себя в теле юной девушки, такой красивой и совсем не похожей на меня.

- Не знаю… - с тоской ответила ему. – Открыла утром глаза и увидела неизвестный мир и людей. Ты мой муж, но я тебя не знаю. Всё чужое и незнакомое. Я чувствую себя Золушкой, которая просто исчезнет в двенадцать часов ночи…

- Кто такая Золушка? – тут же с беспокойством спросил он.

- Есть такая сказка. Она с помощью волшебства перенеслась на бал и познакомилась с принцем, а в двенадцать ночи волшебство рассеялось.

- И что потом? - спросил он, приближаясь ко мне.

- Она исчезла, а он её долго искал. Убегая, она оставила туфельку... А если исчезну я, то, боюсь, и этого после себя не оставлю, да и не уверена, что ты захочешь меня искать.

- Расскажи мне эту сказку, - попросил он.

- Мне холодно, – поёжилась я.

- Иди в постель, - кивнул он на кровать. Я не стала спорить и, переступив через лежащее на полу платье, забралась на кровать и укуталась в одеяло.

Сам он тоже лег, но только поверх одеяла на расстоянии вытянутой руки от меня. Я закрыла глаза, чувствуя себя уязвимой, и начала рассказывать сказку. В этот момент не хотелось его видеть. После эмоционального подъёма во время танца и внезапно вспыхнувшего желания, сейчас наступил спад и опустошение. Постепенно речь моя стала замедляться и где-то в середине рассказа я уснула.

***

Шерридан смотрел на спящую в своей постели девушку и не знал, что и думать. Его жена, потерявшая память, но казалось, что лишь с потерей её она себя обрела. За день она сделала больше, чем за все четыре месяца своего пребывания здесь. Он не мог понять, то ли всё это время она находилась под действием чар и сейчас пришла в себя, то ли именно сейчас на неё наложили чары. Ауэрия вчерашняя и сегодняшняя Рия были двумя абсолютно разными и непохожими девушками.