– Чепуха, – возразил Гидеон. – Мы говорили о политических событиях.

– О каких?

– Я не могу повторить это в рафинированном обществе. Удручающие темы и… тому подобное.

– Понятно. – Что Шарлотте действительно было понятно, так это то, что герцог пользуется своим обаянием так же ловко, как она – веером. – Впервые слышу, что Девон интересуется политикой.

– Возможно, он не хочет оскорблять деликатные уши…

– Удручающими темами и… тому подобным?

– Именно. – Герцог, к ее удивлению, придвинулся чуть ближе, вместо того чтобы с радостью сбежать в ночь, как всякий раз делал на балах. – Мне кое-что любопытно. Вы и других джентльменов подвергаете изнурительному допросу, прежде чем согласиться на танец?

– Только тех, кого, как я подозреваю, мои кузены уговорили уделить мне внимание.

– Разве вы не хотите танцевать со мной? – спросил он с обезоруживающей улыбкой.

Она улыбнулась в ответ, снова украдкой взглянув на него поверх отделанного кружевом веера.

– Вы пытаетесь подкупить меня?

– Нет. Это происходит после танца, который явно кончится раньше нашего разговора.

Шарлотта закрыла веер и вздохнула.

– Думаю, мне следует уделить внимание выпускницам. Это их праздник, а не мой.

Герцог поклонился.

– Тогда я разочарован.

– Вы не разочарованы, и мы оба это знаем. Для вас это облегчение. Скажите Девону, что вы исполнили свой долг и я освободила вас от навязанной роли. И не позволяйте ему поселить в вас чувство вины. Он может быть весьма убедительным.

– Как и я, когда мне выпадает шанс.

– Надеюсь, Девон не обрушит на вашу голову какую-нибудь угрозу. Если так, извините. Он неисправим.

– Простите, мисс Боскасл, но я никогда не делаю того, что не доставляет мне удовольствия. Если бы вы знали обо мне больше, то поняли бы это.

«А если бы ты больше знал обо мне, – подумала Шарлотта, – ты бы понял…» Что? Что она увлечена мужчиной, которого заставили поболтать с ней? Что за ней никогда толком не ухаживали и она не знала ответной романтической любви? И что с каждым минувшим месяцем одиночества ее шансы найти совершенного мужчину – которым был он – уменьшаются? Она повернулась к парам, кружившимся в замысловатом узоре танца. Почему герцог так настойчив? Почему не оставит ее печалиться о себе самой? Этот дьявол решил ее добить.

– Вы…

– Нет, мне ужасно жаль. Я должна присматривать за девочками.

– Должно быть, это трудная работа.

– Да, – ответила Шарлотта, не глядя на него. – Особенно в таких случаях, как сегодня.

– Почему выпускниц называют львицами Лондона? – спросил герцог, и Шарлотта почувствовала, что он видит ее насквозь. – Вы учите их хватать джентльменов и крепко их держать?

Шарлотта снова подняла взгляд, завороженная необузданной чувственностью его улыбки.

– Это прозвище не имеет ничего общего с мастерством хищниц.

– Как жаль. Оно меня заинтриговало.

– Это напоминание об основательнице академии, виконтессе Лайонс.

– Так в этом прозвище нет ни грана правды?

– Если и есть, определенно пора доказать это.

– Вы…

Она обернулась.

– Танец закончился, вы… Сейчас перерыв, ваша светлость, – с достоинством произнесла Шарлотта.

Уинфилд оглянулся.

– Совершенно верно. – Он галантно кивнул. – Я так увлекся нашим разговором, что не заметил. Он был… интересным. – Герцог криво улыбнулся. – Вы не согласны?

– Да. – Шарлотта не в силах была спорить. Она могла лишь догадываться, как трудно сопротивляться этому мужчине в приватной встрече. Или если он действительно настроился соблазнять. Это было более чем интересно, хотя она воображала лучшие варианты. Их встреча в реальности могла стать романтической прелюдией, а не болезненным напоминанием о ее безответной симпатии.