– Я тебе давно говорю, продай это антикварное барахло, от него никакого толка, только место занимает. – Лерка снова влетела на кухню прямиком к старым статуэткам, расположенным на полке у окна. – За эти «пылесборники» предлагают неплохие суммы в интернете.

– Это не «пылесборники», как ты выразилась, а статуэтки «ЛФЗ». – Виктор выхватил фигурку из рук сожительницы. – Не трогай, пожалуйста. Это память о моей бабушке. Я не буду их продавать.

– Хм! Всё ясно! – девушка наигранно закатила глаза. – Ну и сиди дальше со своими статуэтками, закусывай макаронами. Только потом не пытайся мне говорить о чувствах и не проси к тебе вернуться.

Мужчина ничего не ответил, а лишь спокойно опрокинул очередную рюмочку, так как выслушивать «спектакль» Леры на трезвую было совершенно невозможно.

– Я ухожу от тебя. Ты слышишь? – пассия помахала ладонью перед глазами невозмутимого «музыкантишки». – Понятно. Пошла собирать вещи.

Лерка вышла из кухни и продолжила монолог на высоких тонах, специально громко расстегивая молнию чемодана.

– Знаешь, а я ведь тебя заблокирую, и больше ты меня не увидишь. Будешь жить один. Кому ты кроме меня ещё нужен? Если только какая-нибудь бабулька с повышенной пенсией на тебя позарится! – речь девушки периодически прерывали шлепки стопок одежды. – Будете вместе пыль сдувать со статуэток «ЛФЗ», а я пойду в новую успешную жизнь, где макароны называют «пастой» и едят в сопровождении просекко, а не воняющего клопами коньяка.

Витя не реагировал на провокационные речи пассии, как ни в чём не бывало продолжая приготовление скромного ужина. Через несколько минут послышался трещащий звук движущихся по паркету колес чемодана, за ним скрип двери шкафа в прихожей. Непродолжительные сборы буйной Леры подходили к концу в полной тишине.

– Ну всё, можешь не провожать, если тебе на меня плевать, – съязвила девушка и принялась открывать входную дверь.

– Ключи отдай, – строго сказал Виктор, выскочив в коридор.

– А что, ты не желаешь моего возвращения, любимый? – Лерка провела пальцами по щеке Вити.

– Ключи. – Мужчина вытянул ладонь.

– Да пожалуйста! – крикнула девушка и со всей силы швырнула связку ключей Виктору прямо в лицо.

– Дура! – крикнул Витя вслед уходящей Лерке и резко хлопнул входной дверью.

– Сам дурак! – проорала пассия и полетела вниз по лестнице.

Мужчине повезло, ключи не задели глаз, но спровоцировали появление внушительного фингала.

– М-да, интеллигент с «фонарем» – великолепно! – воскликнул он. – Одно радует, наконец-то прекратилось поедание моих нервов. За это нужно срочно выпить, чтобы ликвидировать полученный стресс.

Виктор долго сидел на кухне, прокручивая в голове случившееся, мечтая о светлом будущем, иногда пуская скупую мужскую слезу по ушедшей любви и несправедливому отношению к себе. Но достаточно быстро отгонял одолевающую романтическую сентиментальность, произнося ёмкое и бодрящее «Се ля ви».

– Ви-и-иктор Романович, скажите пожалуйста, вы подались в маргиналы? – удивленно протянула пышная женщина «50+» в экстравагантном костюме бордового цвета, приспустив двумя пальцами крупную оправу очков с прозрачными стеклами.

– Здравствуйте, Анфиса Юрьевна. Нет, с чего вы взяли? – смущенно произнёс Виктор.

– Ваш макияж выдает бурные события на выходных, – отшутилась женщина. – Зайдите ко мне после уроков. Думаю, вам стоит поделиться произошедшим не только с дневником, но и с живым человеком. Кстати, возьмите пудру, хотя бы немного скроете гематому.

Анфиса Юрьевна открыла черную лакированную сумку и легким движением руки извлекла из нее блестящую коробочку. Учитель взял пудру, слегка качнув головой в знак благодарности и направился в туалет, маскировать следы жестокости любви. Действительно абсурд, интеллигент, прививающий тягу к прекрасному, не может участвовать в физических конфликтах, по крайней мере так считала администрация школы и большая часть прогрессивной общественности Северной столицы.