Отрыв от реальности был налицо, и я с горечью поняла, что придётся всё познавать только на собственной шкуре и учиться только на собственных ошибках.

После сессии я начала усиленно заниматься вокалом с педагогом, хотя меня снова начало подводить здоровье. Но я не обращала на это внимания: таблетку под язык – и снова в бой! Денег и физических сил едва хватало, но я не сдавалась. Занималась до полного изнеможения: голосовые связки периодически «садились», измученное сердце работало с перебоями, а пообедать я часто просто забывала. Я возобновила поиски подходящей студии звукозаписи, а также аранжировщика, который смог бы более точно уловить и передать в музыке смысловое и эмоциональное содержание моих песен. Я познакомилась с несколькими хорошими музыкантами, каждый из которых видел звуковое решение этих песен по-своему. Но ни один из них не приблизился в своих звуковых и стилевых набросках к тому, что я хотела услышать. А я уже точно знала, чего хотела, но никак не могла донести этого до них. Ведь все мои песни с самого начала отчётливо звучали у меня в голове. Но отсутствие специального образования и владения терминологией так и не позволили мне этого сформулировать.

Отчаявшись, я решила выбрать наугад. Знакомые посоветовали обратиться к известному композитору Игорю Шаматрину. Он писал замечательную музыку, но… был далёк от современной эстрады. Он мог написать партии для симфонического оркестра, и даже виртуозно изобразить всё это на компьютере. В общем, я решила положиться на его профессионализм и доверила ему две песни. Он сделал мне новую аранжировку «Русалки», как он сказал, более грамотную, и после длительных репетиций с педагогом мы её записали. Песня зазвучала совсем по-новому, очень резко и драматично, от лирики и таинственности ничего не осталось. Вроде бы всё было правильно, но песня стала какой-то чужой. Вторым был такой дорогой моему сердцу, величественный «МаэстроШторм». Здесь я решила не рисковать, и аранжировку мы оставили старую, просто немного её «подчистили». Переписали только вокал, на полтона ниже. Но песня от этого ничего не выиграла. Наоборот, стала какой-то тяжеловесной, скучной. А я – выдохлась полностью.

У меня возникло странное ощущение сильной усталости от полного непонимания вокруг. Близкие относились более чем скептически к моим усилиям. Муж критиковал. И моё здоровье резко «поехало под откос». Позвоночник – мой дамоклов меч – тут же свалил меня в постель, как всегда, зацепив и сердце. Так он реагировал на мои неудачи… Но я не сдавалась и никогда не хотела признавать своё поражение. Какой бы горькой и драматичной ни была твоя судьба, сумей «удерживать вожжи» и направлять её к своей цели, как бы тебя ни сносило потоком потрясений и потерь. Мой рукописный «Прожиточный минимум» помогал мне выстоять и сохранить душевное равновесие.

Вскоре у меня появилась возможность представить свои обновлённые песни в одном из лучших концертных залов Петербурга: в ночном клубе «Олимпия». В тот раз выступление далось мне очень тяжело: я отработала свой номер, едва стоя на ногах от резкой боли в спине, задыхаясь от бесконечных перебоев пульса. В это время на улице бушевала сильная гроза. Зал утонул в жуткой духоте. Но мне пришлось выстоять. Сколько ещё будет жертв впереди.

Судьба продолжала закалять меня, как сталь, тут же испытывая на прочность. Ну не могла же я сдаться!

Несмотря ни на что, я чувствовала себя героиней, потому что преодолела физические муки, я поняла, что скорее умру за свои песни, чем откажусь от них.

А мой тогдашний успех подтвердил ещё и мои актёрские способности: ведь если «слёз моих не видно никому, то Арлекин я, видно, неплохой!»