В обычную оживленную ночь Ипрский выступ представляет собой незабываемое зрелище. Взлетающие и падающие сигнальные ракеты создают вокруг нас кольцо огней, и если не считать то место, где дорога в Поперинге соединяет нас с остальной Францией, кажется, что мы в полном окружении. В голове не укладывается, что немцы до сих пор нас совсем не отрезали. В эту конкретную ночь фрицы стреляли шрапнелью по Диккебусу, и наши им тоже хорошенько отвечали. 110-миллиметровые гаубицы работали без перерыва, и, глядя на разрывы снарядов на вражеском переднем крае, я невольно пожалел их пехотинцев. Вскоре артиллерия противника положила несколько фугасов слева от моей баррикады, и мои симпатии к фрицам быстро испарились. Серым утром ехали обратно на велосипедах и видели, как тягач вез 230-миллиметровую гаубицу на позицию. Один дом в Брандуке загорелся от прямого попадания. Мы на пожар глазеть не стали!

17 мая. Снова работал на баррикаде. Ночь была намного спокойнее, но в направлении Кеммела был очень сильный обстрел, продолжавшийся минут двадцать. Вероятно, французы сделали вылазку. В полночь ходил в гости в блиндаж пехотного батальона во второй линии траншей. Пока мы сидели и пили виски, в крышу прилетело прямое попадание газового снаряда. По пути домой видел, что тот домик в Брандуке еще дымится после вчерашнего.

18 мая. Закончили баррикаду, кроме проволоки и бочек с землей для прохода. Также завершили второй наблюдательный пост. На пути туда попал под обстрел из 150-миллиметровых, 10 снарядов легли совсем рядом. Ночь прошла спокойно, кроме нескольких разрывов шрапнели на баррикаде.

19 мая. Воскресенье. Ездил по позициям со Скиппером, принимал у него все работы по закладке взрывчатки, так как он завтра уезжает, будет консультировать артиллеристов. Теперь я отвечаю за все мины, заложенные под мостами к западу от Ипра, и в случае оставления плацдарма я должен буду покинуть его последним, взорвав все за собой. Таким образом, я вступил в клуб самоубийц, мне ведь прекрасно известно, что половина зарядов не взрывается, если только в них из револьвера не выстрелить. Вот недостаток принадлежности к войскам, поддерживающим "высокий боевой дух" – хоть сам взлетай на воздух, но мост надо взорвать "любой ценой".

Когда мы проезжали мимо батареи 230-миллиметровых, она дала залп. Лошадь Блэкера так испугалась, что сбросила его, и он сильно ушибся. Вечером была сильная стрельба в стороне Локера. Позже говорили, что французы взяли 300 пленных. Завтра ночью наши соседи справа, Дюрхамский пехотный полк7, планируют вылазку.

20 мая. Весь день был на проверке заложенных мин. Было очень жарко, но спокойно.

21 мая. Вламертинге очень сильно обстреливали фугасами и шрапнелью, как раз когда я въезжал. Фрицы снова попали в старую колокольню, завалив дорогу обломками камней. Пока я на велосипеде ехал за каким-то грузовиком по Свитч-роуд, метрах в десяти справа от меня в грязь упал снаряд. Осколками порвало тент машины в нескольких местах, а меня забрызгало грязью. Хорошо, что земля такая рыхлая, а то испугом я бы не отделался! Ночью руководил партией пехоты в 260 человек в траншеях второй линии. Это самые лучшие работники, из тех, что у нас были, хотя они только вчера с передовой. Один из пехотных офицеров рассказал занимательную историю о вылазке, в которой он участвовал прошлой ночью: взял в плен одного фрица, четверых убил и смог удрать, потеряв только каску. Его представили к «Военному кресту». Был сильный обстрел, потому что в полночь дюрхамцы начали свою вылазку, которая продолжалась сорок пять минут. Все это время немцы вели заградительный огонь по дорогам и траншеям вокруг нас.