Руководителя нам все нет, пошел по этому поводу в школу, А.П. не было, собрался было уходить, оставив записку у дежурного учителя, как пришла, была очень вежлива и дружелюбна со мной, я воспользовался таким ее настроением для ознакомления с маршрутом, стараясь не особенно пугать трудностями и опасностями. Зашли еще физручка Елена Мих. Игуменцева и завуч И. Георгиевна, затем Юра Засорин. Он,

напротив, стал напирать на сложности маршрута и без того уже изрядно обеспокоившего А.П.

– Маршрут труден, вам нужно будет постоянно двигаться вперед, а захочется и поохотится, и рыбку половить и просто позагорать, отдохнуть. Вам бы маршрут поскромнее, на такой и руководителя найти легче. – Но убедить нас было невозможно, и она, видно это поняла.

– Кого вам: Елену Михайловну, Фаину Сергеевну или Михаила Семеновича?

Я спросил у Игуменцевой – Фаина Сергеевна бывала в тайге? – нет.

– А Вы? – Тоже.

Тогда Юра З. сказал: – Нам лучше Мих Сем., только чтобы не останавливаться по-полмесяца на месте, как в прошлом году.

А.П. поспешила нас заверить, что такого не будет, она его проинструктирует. Тут открывается дверь и сам М.С. на пороге.

– Вот ребята хотят Вас в руководители.

– Как, ничего не слышал. В первый раз слышу!

Тут он увидел на столе карты.

– Это карта маршрута, ну-ка покажите мне.

Я начал рассказывать.

– Сумасшедший маршрут!

Однако, он проявил неожиданную уступчивость, не стал упираться, попросил лишь день на раздумье – это его привычка все оттягивать. Но А. П. строго сказала, что решать надо сегодня, несколько учителей целую неделю еще не в отпуске. М.С. попросил список отряда и больше не колебался, сказал, что ребята физически развитые, выносливые, надежные, только он сразу предупреждает, что все дела и хлопоты за нами, а он только при нас будет осуществлять общее руководство. Пускай – мы будем осуществлять конкретное. Когда вышли из кабинета директора, он сказал даже, что и деньгами пусть распоряжаемся мы сами, он будет лишь кассиром

Ну что ж, нас вполне устраивает, беспокоиться ему не о чем, большую часть организационной работы мы уже проделали, остается лишь краеведческую закончить, по библиотекам и музеям

Вернувшись из школы, мы решили было порыбачить, пошли к Тарасу [Тарасенко Гена, начавший семилетку с нами, или даже и 8-й кл., будучи двумя годами старше, потом работал] насчет лодки [он жил на северном склоне Двухгорбовой сопки, теперь Бурачка, имел плоскодонку возле Мальц. переправы; я с ним рыбачил раза два в проливе Босфор, ловили камбалы помногу, мать его продавала на Мальцевском базаре], но расходился южняк, в пролив не выгребешь

5 июня. С 5.30 утра повторил цитаты, болтался пару часов без дела перед экзаменом – сочинением. Темы были след.: «Обломов», «Базаров и его родители», «Сатирич. изобр. Высшего света в романе «Война и мир», выбрал вторую. Какую-нибудь ошибку, наверное, пропустил. Потом с Тарасенкой в город: он по делам, я в биб-ку. Купил Энгельса «Жилищный вопрос», «От утопии к социализму» и «Наемный труд и капитал» Маркса. Дома прочел брошюру «Атомная энергия».

На прогулке, в который уж раз думал в связи с записанным 28 мая и 1 июня. Если бы можно было заглянуть в ее душу! Ведь это единственное мое сильное влечение, все остальные были слабы и мимолетны. Попытаюсь описать прогулку

Из оврага я приподнялся на небольшой пригорок [как раз на месте потом шлаколитого дома и времянки рядом, где я жил рядом с отцовской семьей временами с 1960 по 82-и год] и сел отдохнуть. Солнце уже зашло, было темно, лишь на западе, затянутом туманом, едва светилось. Тишина [это было в ста метрах от нынешней трассы на Окатовую с Диомида, напротив общежития радиозавода!] стояла глухая, лишь лаяли собаки и доносился отдаленный слабый шум судов в бухте Диомид. Такая тишина бывает только в туман, мелкие капельки медленно опускались на фоне зеленоватых окон напротив и холодили мне лицо. До них через широкий овраг было метров 70, я сидел на мыске между вершинками двух небольших овражков, до нашего дома оставалось метров триста. Крайнее окно с тюлевой шторой было открыто, я знал, кто за ним. Морось сменялась небольшим дождем, который постепенно усиливался. Его тихий шорох действовал на меня успокоительно.