– Уходите, – остановил я его монолог, когда из глаз уже текли слезы.

«С кем обычно играешь…», «других игроков школьной команды…» – посыпались вопросы, но я и рта не раскрыл.

Похоже, Виктор понял, что сегодня уж он точно ничего не добьется от меня. Он опустил голову и медленно встал. Еще медленней он шел к двери. Может, ждал, что я его окликну словами «Я все вам расскажу!»? Он схватился за ручку, открыл дверь и повернулся ко мне.

– Ты подумай хорошенько, может, будет чего еще сказать. На днях еще зайду. Поправляйся, Боря.

– Ники.

Он вопросительно взглянул на меня.

– Борис умер. Меня зовут Ники.

Виктор посмотрел себе в ноги, постоял так пять секунд, лишь покачал головой и вышел.

И сразу же, – аллилуйя! – вошла медсестра, спросить все ли нормально, и как я себя чувствую. На мою просьбу дать какое-нибудь обезболивающее ответила, что то, что я принимаю, очень сильно и принимать его, чтоб печень не посадить, нужно строго по графику. Следующий прием только через полтора часа.

Палата, в которой мне придется провести около месяца, представляет собой комнату с одной койкой, причем комната не маленькая – видно, что рассчитана на двоих, а то и на троих человек, но стараниями моего папы она превратилась в одноместную палату. Уборная расположена в самой комнате – унитаз, раковина и душевая кабина. Как-то летом мы поехали с мамой на три недели в подмосковный дом отдыха. Так вот эта палата очень сильно напоминает мне номера в этом доме отдыха. Единственное, но существенное отличие – комната вся белая. Даже туалет-душевая выложена белой плиткой. Да и вместо мягкой приятной кровати спать сейчас приходиться на койке с тонким поролоновым матрасом. Рядом с койкой тумбочка. Еще есть стенной шкаф с проволочными вешалками-плечиками и стул.

Потом, как буду ходить нормально, без боли, да и как на людях смогу показаться без ужаса для них, схожу на экскурсию по больнице – осознаю, что давления этих четырех стен я долго не вынесу.

Медсестра, которая ухаживает за мной, готов поспорить на мой завтрак (к которому я сегодня даже не притронулся – ну совсем не вызвала аппетита у меня эта геркулесовая каша) – это студентка старших курсов, оформленная здесь на практику. Стройная фигура, привлекательное лицо, с нежными руками – когда меняет бинты на глазу, одно ее прикосновение к голове вызывает легкую приятную дрожь. От ее волос, собранных в хвостик, приятно пахнет весенним лесом. Ее раскрывающиеся тоненькие ярко-накрашенные красной помадой губы лихорадочно будоражат мою фантазию. Но из них вылетает «готов?» или «завтрак», а не желаемое «Иди уже ко мне, дорогой». А что со мной происходит, когда она перевязывает мое тело! И при этой процедуре мой взор устремлен только в одну точку, от которой просто невозможно взгляд отвести, – на ее полного второго размера грудь в белом лифчике, которую она демонстрирует незастегиванием трех верхних пуговиц костюма. Уверен, она долгое время будет являться мне в эротических фантазиях. Может, попросить ее поиграть с моим младшим другом? Интересно, вот как бы она отреагировала на такую просьбу о помощи? Гляди, повезет – поймет, что правая рука-то с переломанными пальцами не в рабочем состоянии, а я как-никак молодой парень, усыхающий по сексуальной разрядке.

Пока еще даже имени ее не узнал, но, как вылечусь, стану красивым и прекрасным, обязательно познакомлюсь с ней. Хотя бы узнаю ее имя. И, если смелости хватит, спрошу «как дела?» или «как прошли выходные?», а если уж совсем страх потерять, то почему бы и не попросить придти ко мне вечером чаю попить, поболтать.