Четверг, 5 октября. Опять приходил на чашку чая Крейн. Он в восторге от беседы с Гитлером. По его мнению, канцлер не отличается особой ученостью, так же, как, например, член кабинета Вильсона Хаустон, который часто делал промахи из-за недостатка воображения. Гитлер показался Крейну бесхитростным, восторженным человеком, стремящимся внушить немецкому народу непоколебимую уверенность в своих силах, но мало сведущим в вопросах внешней политики. Мне это уже неоднократно приходилось слышать.

Мистер Крейн был настолько любезен, что пожелал порекомендовать мне заслуживающего доверия личного секретаря. Я, конечно, не мог принять его предложение, так как это противоречило бы правилам, установленным государственным департаментом. Хотя мне необходим такой человек, у меня нет ни средств нанять его за свой счет, ни возможности принять его на работу, если его услуги будет оплачивать кто-то другой. Дело в том, что это нанесло бы ущерб дипломатической службе. Многие состоятельные люди в корыстных интересах старались бы оказывать известную помощь должностным лицам, и особенно чиновникам дипломатической службы. Мой отказ сильно огорчил Крейна.

В половине девятого мы поехали в гостиницу «Эспланада», где нас встретил Фредерик Уэрт, председатель американского клуба в Берлине. Нас торжественно проводили в приемную. Отсюда мы с женой и группой сотрудников посольства (мистер Гордон настоял, чтобы я шел впереди своей жены, чего я не склонен был делать, и впереди остальных гостей) прошли в великолепную столовую, где нас ожидали около 150 человек, одетых по всем правилам этикета. Этот торжественный обед, обошедшийся по 8 марок с персоны, не считая вина, явился наглядным свидетельством интереса, проявленного местной американской колонией к «новому послу».

Мистер Уэрт, как это принято, представил меня собравшимся, и я выступил с речью, посвятив ее дилемме, стоящей перед Соединенными Штатами. Эта тема, по всей видимости, полностью овладела вниманием аудитории. В конце обеда от имени германского правительства выступил некий доктор Фюр из министерства иностранных дел, который напомнил собравшимся о том, что я получил свою докторскую степень в Лейпциге и что моя диссертация была опубликована на немецком языке. Доктор Фюр ни одним словом не намекнул на мой отказ присутствовать в сентябре на партийном съезде в Нюрнберге, хотя, как я слышал, этот мой поступок вызвал немало критических замечаний в мой адрес. После окончания официальных речей мы еще с полчаса поговорили с новыми знакомыми, пожали всем руки и уехали домой. Следует отметить, что все присутствовавшие на вечере, как американцы, так и немцы, оказали мне весьма радушный прием.

Среда, 11 октября. Сегодня меня посетил голландский посланник. Он был знаком с кайзером еще во время его царствования. Посланник сказал несколько сочувственных слов о старом режиме, но я ничего не ответил на это. Разговор зашел о зверствах, чинимых нацистами, и я рассказал о позорном нападении в прошлое воскресенье на одного из служащих магазина Вулворта в Дюссельдорфе.

В последний раз перед этим почти такой же случай имел место 1 сентября. Выждав довольно долгое время и получив по телефону множество обещаний от полицейских властей, я, наконец, отправился к министру иностранных дел Нейрату и около часа говорил с ним по этому вопросу. Нейрат выразил сожаление по поводу восьми или десяти перечисленных мною нападений и обещал сделать все, что в его силах, чтобы они не повторились.