– О, ты ошибаешься! Когда ты давала у нас в Москве свой первый концерт, помнится, ты исполняла второй концерт Чайковского. Так вот, я сразу же пришла, после встречи с тобой, ты меня и провела. Сидела я в первом ряду. Гляжу, рядом парнишка что-то быстро-быстро заносит в блокнотик, потом мне показывает и спрашивает: «Прочитайте, верно, я охарактеризовал пианистку из Франции? Знаете, я слушал этот концерт в исполнении советской пианистки Татьяны Николаевой, мне очень нравилось, а в исполнении этой француженки, вообще прекрасно!». Читаю, обмерла, понравилось, попросила переписать для тебя и Миши. Слушайте:

«Второй концерт Чайковского трепещет

И бьётся, силой, негой изойдя,

И мощность звуков, громкость страсти хлещут,

Томленье, вызывая у меня.

А сердце вслед то-нежности, то боли

Уходит за положенный раздел,

Как будто молит, всё кого-то молит:

Ведь есть же и страданиям предел!…».

Так что, дочка, пишут уже и о тебе, поклонники твоего таланта!

– Спасибо, спасибо, спасибо Вам за всё, мои милые!

– Мама, а мне нравится, когда Лили исполняет фортепьянные сонаты Моцарта, Бетховена. Я весь куда-то улетаю. И хоть я не пишу стихов, но рисую. Один из твоих концертов (слушал по телевизору), вдохновил меня, и я кое-что нарисовал. Вернее нас с тобой. Сейчас покажу.

Он вышел из комнаты, что-то зашумело, посыпалось на пол, наконец, он вернулся, победоносно неся в руках небольшую картину, оформленную в замысловатую рамку. Он протянул её Лили. Она взяла её из его рук, всмотрелась и пролепетала, стараясь сдерживать слёзы, но они, упрямые, без позволения, текли из её красивых глаз… Там были нарисованы река, лодка, а в ней – он в соломенной шляпе, маячке, белых брюках за вёслами, и она, в шляпке и белом платьице, мечтательно устремлённые вдаль…

– Это тебе на память, чтоб помнила, твоя игра нравится публике и мне, в частности! Когда будешь себя чувствовать неуверенно, сомневаться в себе, смотри на неё, силы и уверенность будут вновь возвращаться к тебе!

– О, спасибо! Но как ты хорошо рисуешь! Чаще занимайся живописью в перерывах между великими открытиями!

– Тебе тоже спасибо! Буду помнить твой совет!

Лили всё смотрела на картину, подаренную ей Михаилом и шептала:

– Боже мой, Боже мой! Я взволнована, не могу успокоиться, как всё это тонко, Миша! Я не ошиблась, полюбив тебя! Спасибо Вам, Елена, за то, что воспитали такого чудесного сына! Спасибо, спасибо! Я буду стараться радовать Вас! А сейчас, чтоб не быть Вашей должницей, я Вам тоже прочитаю стихотворение Марины Цветаевой, наш писатель Труайя очень хорошо описал её биографию. И я полюбила её! Кстати, этот писатель, хотя он и француз, также имеет русские корни. Ну, без русских, никуда! Итак, слушайте, стихотворение это несколько шаловливое, но и очень глубокомысленное:

Легкомыслие, милый грех,

Милый друг мой и спутник милый.

Ты в глаза мне вбрызнуло смех

И мазурку вбрызнуло в жилы.

Научив не хранить кольца

С кем бы жизнь меня не венчала,

Начинать, наугад с конца,

И кончать ещё до начала…

Я без акцента читала стихи, Миша?

– Да, ты молодец! Но сама легкомысленной не будь!

– Ты ещё сомневаешься в моей серьёзности? Играю в поддавки. Ещё немного о Марине. Из некоторых источников узнала, Марина Цветаева не убивала себя, её убили те, кто расстрелял её мужа. Когда я прочитала, что она покончила собой, я испугалась держать у себя её стихи, передарила их в другие руки. Но, узнав противоположное, полюбила её беспредельно! Мне кажется, мой мятежный дух сродни её. Когда беру в руки её портрет, чувствую в ней родного человека. Теперь уже очень жалею – лишила себя по глупости её стихов…