Повар любил жизнь – с каждым глотком рома он понимал это больше и больше. Ему нравилось просыпаться по утрам раньше всех на корабле, готовить баланду, общаться с залетными чайками и вместе с ними смотреть на рассвет и закат этого мира. Мир был прекрасен, и покидать его не хотелось из-за прихоти одного человека, кем бы этот человек ни был. Ненависть! Повара душила ненависть, и пониманию в его голове не было места. А ром оттачивал эту ненависть до предела.

Ненависть – такое чувство, когда разум застилают тучи, как свет во время океанской бури. И к ненависти нужен такой же талант, как и к любви. Каждая команда Капитана на корабле, теперь отдавалась возмущением в глубине души Кока. «Напыщенный петух» – так он про себя называл теперь своего капитана. Все чаще он забывался в тяжелом пьянстве в обнимку с бутылкой рома, а другие обитатели корабля стали гадать, почему такое поведение их повара сходит ему с рук.

Капитан понимал своего Кока и поэтому прощал ему его пьянство по будням. Но человек на мостике также знал, что продолжаться это не могло – им нужна была команда, чтобы управлять судном, и этих зверей нужно держать в страхе. Чем дальше это заходило, тем больше его новый друг не оставлял ему выбора. Мы все были частью этого дома, мы закрыты в нем, и мы свободны вместе с ним. Но не получится быть свободным вместе с ним, и свободным от него. И если ты возмутился положением дел, то тебе предстоит сделать новые положения – или замолчать, или погибнуть, потому что большинство, потому что в доме есть другие обитатели, потому что в доме есть Хранитель.

Иногда Капитан думал, что было бы, если он был бы на этом корабле матросом, юнгой или на любом другом месте. Где были бы его границы смирения?! Смирение? Но он же был простым матросом. Эти мысли не имеют смысла, время – своего рода океан, назад уже ничего не возвращается. Он остается капитаном самого быстрого корабля в Атлантике, который ходит в такие уголки мира, куда никто, кроме него, не может даже сунуть нос, не то что ходить под парусами и ветрами, не потому что ему кто-то сказал или приказал. Время его не пощадило и наделило его знаниями, которые и могут управлять этим домом под парусами, там, где ветра рвут паруса в клочья. И тебе, Кок, предстоит усвоить еще один закон этого корабля, или вернее не закон, а знание. Может, ты мне скажешь за него «спасибо», а быть может, возненавидишь еще больше. Но раз ты уже кое-что понял, тебе придется узнать больше, потому что знания – это дорога в одну сторону. И не всегда мы можем остановиться, когда оказались на ней. Капитан уже начинал чувствовать ее приближение – она тоже уже знала, что их теперь двое на корабле. Не знала она только, что второй не видит ее так, как ее видит он – капитан. Но рано или поздно и Кок увидит лоскуты ее облаков. Капитан знал, что Кока ждет, когда и он почует ее приближение.

Повар тогда почувствовал ее близость: каким-то отблеском холодной воды заметил очертания глаз в облаках – красивых женских глаз среди пушистых овечек на небосводе. Кока охватила паника или вернее – страх. Наверное, такой страх испытывают антилопы перед теми большими кошками, которых они видели в Африке. Животный страх перед неизбежностью, смертью или концом. Он пытался держать себя в руках, он находил себе кучу ненужных дел на корабле. Бегал к каждому матросу и спрашивал, понравилась ли ему похлебка утром, а что приготовить вечером. Ему хотелось быть им всем полезным. «Милые дети, вы даже не подозреваете, куда вас ведут. Покушайте перед погибелью!» Матросы только удивлялись любезности своего повара, но не отказывались. Никто из них еще даже не подозревал, что этот прохладный порыв ветра на прошлой неделе было не облегчением, а поглаживанием одного существа. Что нас всех ведут в пасть водной змеи, что может быть, завтра, или послезавтра начнется шторм, который поглотит не один корабль в южной Атлантике. Кто знает, может быть и нас всех. А по утрам становилось все прохладнее, и глаза Кока заполнял страх. Он уже стал иногда замечать эти глаза в облаках – такой пристальный взгляд, такие красивые зрачки, такие суровые черты лица – он не видел таких у земных женщин.