– Не паниковать, надо что-то делать, – сказала сама себе. Быстро оделась и вышла в кухню.

– Доброе утро, – поприветствовал хозяин дома.

– Утро добрым не бывает, – парировала я.

– Здесь да.

– Я думала, что здесь не бывает утра, вечера, дня, ну и соответственно ночи. Сейчас же намного светлее, чем было вчера ночью.

– Я фигурально сказал, что здесь вечные сумерки. За то время, что я здесь нахожусь, солнце ни разу не выглянуло.

– А луна?

– И ее не было, кстати, звезд тоже не наблюдал.

– И как ты здесь живешь?

– Привык.

– Ты прав, человек ко всему привыкнуть может.

– Ну, не будем унывать, позавтракай, и я тебя пристрою на работу.

Как оказалось, каждый человек в городе должен иметь работу. Хотя и работой это занятие назвать тяжело. Я, например, должна была каждое утро с девяти до десяти ходить к колодцу и дергать за рычаг, то же самое должна делать вечером с 16:00 до 17:00. Марк работал в поле. Он выходил в поле к часу дня и стоял на нем минут двадцать, вот и вся работа.

Со временем я поняла, что у меня была еще очень интеллектуальная работа, у многих она была тупей и бессмысленней. Например, топтальщик. Он должен выходить к определенному углу дома и топтаться на месте пять минут в день. Или вязатель, работа которого заключается в передвижении по городу с завязанными глазами.

У меня создалось впечатление, что не важно, чем ты занимаешься, главное иметь статус и занятие. Ты – нажимальщица на рычаг колодца, а ты выбиватель ковриков на улицах А и В. А вот он – слуга в замке – почтенный человек. И все в городе знали, какой у тебя статус. При этом в городе никто не работал больше двух часов.

В городе не было денег, но при этом можно было взять еды из амбара и фермы, и больше, чем нужно, горожане взять не могли. Но не потому, что людей ограничивали моральные принципы, а потому, что они физически не могли вынести еду. Я сама видела, как одна женщина решила стащить яблоко. Так вот, когда она выходила из амбара, яблоко само выскочило из-под полы и вернулось на место.

Названия улиц были простыми, например, улица А или улица B. Марк жил на улице L. Горожане говорили на разных языках – кто на английском, кто на немецком, испанском, итальянском или на каком-то другом языке. Вот «какой-то другой язык» был основным в этом городе.

Во время знакомства с городом и его особенностями Марк спросил:

– Ты какой язык знаешь?

– Немецкий и испанский, хуже английский.

– А я хорошо говорю на английском и плохо на итальянском.

– На русском много?

Марк покачал головой и добавил:

– Теперь ты поняла, почему тяжело найти человека, который был бы твоим союзником в побеге.

– Понятно, ведь все говорят на разных языках, ну прям Вавилонская башня.

– И это полбеды, у каждого свой менталитет, своя культура, я уж не говорю о взглядах на жизнь и о привычках. Вот там, – он показал на улочку, состоящую из пяти крохотных домиков, – живут немцы. Они вроде бы должны понимать друг друга. Ан нет. Того, что живет в доме с синей трубой, зовут Гюнтером. И он говорит своим соседям только пять фраз.

– Каких?

– Типа «Guten tag», а общается он с японцем, который живет на улице C.

– Он что, японский знает?

– Нет, да и японец знает только свой родной язык.

– Как же они общаются?

– Просто Гюнтер точно знает, что может рассказать Хикару все, и тот его не осудит, не будет давать бесполезные советы и сочувствовать не сочувствуя.

Мой первый рабочий день прошел без происшествий, как, впрочем, и второй, и третий. В городе не было календаря, но были часы, которые располагались на одной из башен замка. Часы были видны из любой точки города, а ходили только в течение рабочего дня. Утром, вечером и ночью время останавливалось в буквальном и в переносном смысле. Это связано с тем, что их заводили в 9 утра, а останавливали в 6 вечера. После рабочего дня город вымирал. Я никогда не думала, что тишину можно услышать. Но, прожив в городе несколько дней, я услышала тишину, и то, что я услышала, мне не понравилось. Тишина была везде: на улице, в доме, мне даже казалось, что она находится во мне. Жуткое ощущение.