– Какое смешное слово «попандопуло», – хихикаю.

– Неужели забыла? – удивляется мама и поясняет: – Недавно же смотрели новый фильм «Свадьба в Малиновке». Так звали смешного шалопая и вора, который одевался неряшливо во что попало да в слишком яркое, но считал себя модником и важничал.

Если наши воспитательницы в садике одевались не нарядно, но современно, то у музыкального работника вид всегда, как у артистки на сцене. Она была немолодой крашеной блондинкой с ярким гримом на ресницах, губах, щеках. Хоть и носила модную высокую причёску с начёсом, но одевалась в старомодные вещи: чёрное бархатное платье средней длины, короткие белые бусики на шее, бронзовый с мелким рисунком браслет на руке и такая же большая заколка на затылке. Тогда в моде были крупные пластмассовые украшения, длинные бусы и юбки выше колен.

Меня из садика забирали поздно, так что, я всех провожала домой. Наблюдая за родительницами, сделала вывод, что после моей мамы есть еще несколько красивых мам.

В моей семье женщины не носят на голове платки, как говорит моя мама:

– Шляпка – вот это элегантно!

Хотя, когда Ромкина мама шёлковым цветным платочком покрывала пышную причёску, завязывая его на подбородке, накрашивала губы, надевала туфли на каблучке, капроновые чулочки, то походила на артистку. Моя мама всегда красит губы и пудрится. Мама Вити не красится; весной и осенью на ней неяркие шерстяные платки, черные резиновые сапоги, зимой – пуховая серая шаль, серые валенки. Няня нашей группы, тётя Настя, ходила в сером рабочем халате и с косынкой на голове. У нее белая-белая кожа, светлые-пресветлые волосы и такие же брови с ресницами. У тёти Насти всегда хорошее настроение.

Если в садик ребята появлялись в новом, то воспитательница Зоя Ефремовна не замечала. Она вообще никого не выделяла, тем более, лучше нас одетую Галочку.

Мы сами, без подсказки взрослых, признавали, что Галочка, одетая с иголочки, отличается, как и её вся разодетая кукла. С каштановыми волосами и голубыми глазами её мама походила на иностранку из-за необыкновенных вещей, да и для дочки подбирала их и по размеру, и по фигуре, чтобы скрыть недостатки.

У симпатичной с раскосыми глазками Гульнары мама работала в промтоварном магазине, поэтому могла достать всё, что душе угодно. А Лола каждый день меняла платья; шили её четыре мамы. Потом я расскажу – откуда у неё столько мам.

Всё равно Галина одежда была интереснее, потому что штучная, с выдумкой, такой в магазине не купить. Да уж! Просто так, без особого умения, не сшить. Поэтому мы невольно поглядывали на Галю, заигрывали мальчики, но не была она ни заводилой, ни воображалой, хотя две девчонки часто несправедливо ее подразнивали:

– Гала-воображала! Галка-воображалка!

Уверенная в себе модница не отвечала, не ябедничала. Закадычной подружкой она так и не обзавелась. Завидовала ли я ей? Тогда я ещё не умела этого делать.

Мама говорит:

– Не надо никому завидовать, тогда всё будет в жизни хорошо.

Это я понимаю, но всё равно бывает, когда вижу, что у какой-то одноклассницы есть то, что и мне хочется.

Сейчас я помню не всех детей, какие были в нашей группе. Почему я запомнила Галю Алексееву? Потому что благодаря Гале и ее маме я поняла, что где-то там есть загадочный мир не пижонов и стиляг, а людей с хорошим вкусом к одежде, которые и другим женщинам помогают выглядеть достойно.

Как-то случайно моя мама встретила маму Галочки, как всегда, одетую с иголочки. Та сказала:

– Шью, хорошо на этом зарабатываю и как женщина знаю себе цену.

– Если у женщины не в порядке причёска и обувь, то даже самое красивое платье не поможет такой лахудре выглядеть прилично, – любит учить мама, потом задать вопрос и сама себе ответить: – Что выдаст в моднице неотёсанную кулёму? Правильно, манеры. Посмотри в кино – там в хороших семьях при всех не поправляют то и дело одежду, причёску.