Мама называла Зою Ефремовну мудрым человеком.

– Не пойду спать! Ещё не доиграла! Не буду убирать игрушки! – капризничала я.

– А кто уберёт?! Ай-я-яй! – возмущалась мама. – Что сказала бы Зоя Ефремовна?!

Меня родители вечно пилят:

– Света, пора уметь вести себя на людях, как бабушка Евгения Осиповна. Знать не только приличные манеры, уметь красиво одеваться, но и быть интересным собеседником, а не дикой Барой и не мещанкой, как кисейная барышня. Для этого нужно не только много читать, но и посещать музеи, театры, путешествовать.

В Уфе есть только краеведческий музей и художественный имени нашего земляка Михаила Васильевича Нестерова, где я уже была. С родителями каждые летние каникулы куда-нибудь еду. Посмотрела весь Московский Кремль и Грановитую палату, павильоны ВДНХ. Там мы жили в гостинице. Мама ела мороженое на каждом шагу, а я просила мне покупать в булочных ржаные лепешки-коржи, вроде, за 20 коп, таких в Уфе не продают.

Один раз мы летали в Москву по 27 рублей за авиабилет. Правда, в поезде мне больше нравится – там можно кушать в купе, наливать кипяток из титана. В вагоне-ресторане мы ели горячие блюда, так как мама считала, что вредно целый день на сухомятке сидеть. На столиках были скатерти и салфетки из белой ткани, стеклянные солонки и перечницы, горчица в белой чашечке с ложечкой. Когда делали пересадку на станциях, иногда заходили в рестораны на вокзалах, к примеру, в Джанкое в Крыму. Там были такие же белые скатерти и солонки.

На остановках мы выходили из вагона. Садоводы-частники бегали с полными ведрами по перрону, по вагонам и покрикивали:

– Яблочки, яблочки спелые! Груши, абрикосы, слива! Недорого!

На обратном пути мама покупала персики и абрикосы, у нас в Уфе не растут.

Однажды в последнюю минуту на перроне в вокзальном киоске родители решают купить баночку консервированных морских крабов. Мы запрыгиваем в наш вагон. Поезд трогается, набирает скорость. В купе вместе пробуем крабов.

– Бя! Гадость какая! – говорю я первая.

– Да, жёсткие, противные! – соглашаются родители.

Входит возраста моей мамы соседка по купе и с интересом смотрит на нашу банку.

Мама ей поясняет:

– Мы никогда не ели крабов. Нам не понравились. Можете попробовать, пожалуйста, – предлагает мама.

Папа хватает эту банку. Хлоп! Крабы со свистом летят из окна. Чмяк!

– Ира, зачем людям предлагать всякую гадость!? – поясняет папа спокойно.

На море мы хотели бы жить в гостинице, санатории или пансионате, но там никогда нет свободных мест. Мама говорит, что у неё 20-летний стаж работы учителем, она давно стоит в очереди в профсоюзной комитете на путёвку в санаторий, но очередь не продвигается никак.

Летом 1968 года мы купили авиабилеты по 31 рублю за место и полетели отдыхать в Адлер, потому что в Адлере моя старшая сестра Наташа. Она сначала работала в Уфе на большом приборостроительном заводе или «Сороковом», а, когда в Адлере завод построил для детей своих сотрудников пионерский лагерь, то туда поехала поработать годик, на мир посмотреть.

В Адлере мы снимали комнату в частном доме вдовы Марии Ивановны. До пенсии она работала на местной чайной фабрике, и нам так расхвалила их чай «Краснодарский», что теперь только его и покупаем.

Мария Ивановна живёт с сыном Вадимом, его женой Верой, их маленьким сыном Костиком и собачонкой Беликом.

Мне нравилось ужинать в и саду под навесом из виноградной лозы. Ужин затягивается до заката. Стол окружают светлячки, и стрекочут сверчки, невидимые в темной траве среди листьев самшита, лавра, магнолии, туи. Воздух здесь влажнее, чем в Уфе. Бабочки-однодневки облепляют электрическую лампочку и падают на нашу еду: варёная картошка, овощи, молочные сосиски, колбаса, сметана. К вечернему чаю выходят почти все квартиранты, попивают виноградное вино, которое покупают у винодела из соседнего дома.