– Ой, льстец, – ответила она, – но приятно. Мы решили подарить тебе тягуна, лучшего, что только можно найти в графстве, он ждёт тебя в тягушне. Чёрный как ночь и быстрый, как южная лиса.

– Как вы угадали, только сегодня один от меня убежал, – ответил я им. – Наверное, мой внешний вид его напугал, по утрам я, честно говоря, выгляжу страшно. – И в холле поднялся хохот. Затем подбежал молодой человек.

– Привет, братишка, – потянул меня за руку к уху и шёпотом произнёс: – Ты кто такой, самозванец? И как ты попал в моё тело? – А потом отклонился и продолжил: – С днём рождения тебя, я выбирал седло для этого тягуна, оно классное, тебе понравится.

– Ну, спасибо, брат. – Я так же потянул его ухо к себе. – Ну как, вдвоём не тесно в одном теле? Захочешь поговорить – ты знаешь, где меня искать, а будешь угрожать – я махом твою душу отправлю в горнило звёзды сгорать. – А вслух добавил: – Кто, кроме тебя, позаботится о моей заднице. – И хохот продолжился.

Тут и Влад возник за моей спиной, весь запыхавшийся, дышит как конь и шёпотом говорит:

– Я смотрю, с памятью получше стало?

– С чего ты взял? – И я, поклонившись гостям – мол, на минутку, – отвёл его в сторонку.

– Ну, своего дядю Джека и тётю Изабель вы же узнали? – удивлённо произнёс он.

– К сожалению, нет, не узнал, – спокойным тоном заявил я. – Он просто назвал меня племянником, вот я и сообразил. А ты зачем к лекарю побежал? Ведь просил же, никому.

– Да я подумал, что вечером проведу к вам окольными путями, никто и не узнает, денежку подкинем, так он нажрётся и сам забудет обо всём. А так, может, совет какой даст. Подождите, а как вы узнали?

– Я экстрасенс! – пошутил я.

– Экстра кто? – И его глаза чуть не вылезли из орбиты.

– Не обращай внимания. Что за люди эти тётя с дядей, а самое главное, что за человек этот мой кузен? Не нравится мне он.

– Ну, тут вы и впрямь этот экстра кто-то. Тётушка с дядюшкой де Батэн – очень милые люди. Когда ваши родители были вынуждены уезжать по делам в столицу, бывало, даже на месяц, то они с радостью приезжали к нам и нянчились с вами, ваше сиятельство. Ваш дядя отказался от претензий на графство, он предпочитает следить за ремесленниками, у него свои кузни и плотницкие бригады. Он тогда сказал: «Брат, политика – это твоё, а я предпочту помогать тебе, делая графство богаче». А вот сынишка их, Генри – это что-то им противоположное, лентяй и оболтус, ему командовать только нравится, вот он и ищет способ занять ваше место. Так что с ним вы уж поосторожнее.

– Ладно, разберёмся, ты лучше скажи, когда дочка лекаря-то придёт?

– А… а… а как это-то вы узнали? – заикаясь, спросил Влад. – Я же вам этого не говорил.

– Ладно, как-нибудь расскажу, как начну тебе побольше доверять. А то «я могила», а сам к лекарю понёсся. Помогите, у графа шишка!

– Простите, ваше сиятельство!

– Да я не держу на тебя злобы, знаю, что беспокоился обо мне. Ладно, пошли дальше знакомиться, а ты как тень за мной. Договорились?

– Да, ваше сиятельство, я вас не подведу.

Так часа два мы и ходили по гостям. Я выслушивал поздравления, а Влад тенью скакал за мной и на ухо нашёптывал, кто есть кто. Подарки были всякие, в основном побрякушки, тряпки да ножи, пока на въездной башне не заиграли трубы, возвещающие о прибытии графа и графини. Тогда я побежал встречать их, а Влад побежал за мной, как хвостик.

– Так, как прибудут, встретьте их лично у кареты, поклонитесь и поцелуйте маме ручку, – учил меня Влад.

– Да понял я, не переживай! Ты лучше открой им дверцу кареты, чтобы смог быть рядом, – проинструктировал я его.

Я, конечно, репетировал в голове, как всё это буду делать, но всё пошло не по плану. Карета подъехала к дорожке, по которой я уже шёл навстречу. Влад, как я и предполагал, открыл дверцу, вышел граф и сразу повернулся обратно к карете, чтобы подать руку графине. Я, пока шёл, не успел в тот момент разглядеть его лица. Потом они повернулись ко мне, и я застыл как истукан. Это были мои родители, те самые, которых убили на Земле гопники в подворотне, те самые, с фотокарточкой которых я разговаривал по ночам, сидя в камере перед судом и в блиндаже на многочисленных войнах. И тогда из моих глаз непроизвольно потекли слёзы, и я, наплевав на весь этикет, накинулся на них и обнял. Я еле сдерживал себя, чтобы не разреветься, как тогда, на их похоронах в детстве.