Настроение моё было испорчено. Марио пытался исправить свою ошибку, заглядывая по-щенячьи в глаза, обнимал и спрашивал, что я хочу. Нашел ресторан из первой строчки TripAdvisor. В отместку, за обедом, я медленно выпила целую бутылку Верментино, нагло глядя Марио в глаза при каждом глотке. Он еле сдерживался, но молчал. В какой-то момент я поняла, что перегнула палку (когда вставая из-за стола, чуть не грохнулась на Марио) . Он был зол. Я выпила две порции крепкого кофе и тут же протрезвела. Теперь уже я, виновато посматривая на Марио, предложила пойти в Дельфинарий. Он обрадовался, как ребенок!

Дома мы смотрели футбол. Я делала вид, что уже знаю имена его любимых футболистов. Но в постели Марио был особенно старателен в ту ночь. “Так достигается баланс”.– подумала я.

Воскресенье. в гостях у семейки Адамс!

Дорогой дневник. Я зла! Нет я в ярости!

Ну и семейка у Марио!

Какую глупость я совершила, согласившись на воскресный обед у его мамы !

Семья Марио – типичные зажиточные крестьяне. На склонах холмов они выращивают оливки и сезонные овощи. Вся их огромная семья дружно трудиться, не покладая рук. Глава семьи –мама Марио. Она командует мужем, двумя невестками и зятем. Куча внуков и собак. Марио–любимчик у матери.

Братья и невестки не могут простить Марио его образ жизни. Он не дотрагивается до земли, предпочитая зарабатывать как тренер. В доме стоит настоящий итальянский гогот и шум. Все громко разговаривают, почти кричат, бранятся, и тут же обнимаются. Размахивают руками и поют песни.

Вначале меня это забавляло, до тех пор, пока сестра Марио не устроила мне допрос. Её так перекосило, когда Марио представил меня им, что я на миг засомневалась – сестра ли она ему. Она с ревностью осматривала мои ухоженные руки со свежим маникюром, гладкую светлую кожу, длинные белые волосы и голубые глаза.

Сами же родственники Марио были словно из одного помета: низкорослые, темнокожие, тяжелые в бёдрах. Марио выделялся среди них своим безупречным телом, высоким ростом и светлыми глазами. С удивлением рассматривая такой поразительный контраст, я улыбнулась, вспомнив слова Шарикова: “ Я красавец! Очень возможно, что бабушка моя согрешила с водолазом”.

“Какая шалунья, матушка твоя, Марио,” – подмывало пошутить, но я сдержалась.

За ужином, запихивая в меня, как в рождественского гуся, безумное количество блюд, матушка Марио, с крестьянской простотой и пристрастием стала расспрашивать о моей семье, работе и причине переезда в Италию. Я осторожно делилась информацией. Чутье подсказывало мне, что мои слова будут неправильно услышаны. Так и оказалось.

После моего пояснения, что после университета я обдумывала продолжить образование в Европе, но сначала присмотреться и понять, чем же я хочу заниматься в жизни, сестра Марио, вытирая сопли трехлетнему сыну льняной салфеткой и кладя её рядом с тарелкой, с типичной гримасой лигурийцев (уголки губ опущены вниз, а голова чуть выдвинута вперед, руки разведены в сторону), бросила через плечо, не глядя на меня:

”У меня есть знакомые русские, или украинки, не важно! Нина работает бадандой (сиделкой) и другая Элена– моет полы у нашей дотторэсы”.

Я элегантно и очень медленно, чуть коснулась льняной салфеткой уголков губ, аккуратно положила её на колени:

– Насколько я знаю, благодаря русской царице Марие Александровне, супруге Александра Второго, в конце 19 века Санремо из рыбачьей деревни превратился в модный курорт. Проведя здесь одну лишь зиму, царица, в благодарность, подарила местечку бульвар, покрытый мраморными плитами и пальмы вдоль него. В честь русской царицы городские власти назвали бульвар Corso Imperatrice… Если вы знали, – мило улыбнулась я.