«… посмотрите! Все получилось идеально. Сыр подрумянился, лепешка пропеклась! Ммм, а какой аромат стоит. Не зря я добавил орегано, я ведь говорил, что это чудесная вещь. Ну что, пробуем. Прошу к столу!»

– Когда на пороге дома появилась милиция с какими-то бумагами, я сразу и не поняла в чем дело. Я до последнего, думала, что произошла какая-то ошибка. Мой мальчик не мог ничего украсть у чужих людей. Это этот недоносок, Волков, гореть ему в аду вместе с его родителями! Это он подставил моего мальчика. Я все еще надеялась, что это лишь сон. На суде я сорвала голос, убеждая судью, что они делают большую ошибку. Что они губят моего родного сына! Но суд остался непреклонен и мой маленький Сашенька получил четыре года. Четыре года из-за этого ублюдка! Я спала и видела, как Саша выйдет и снова будет творить на кухне. Я спала и видела, как все налаживается. Но…

Голос Розы обрывается, и мы слышим лишь ее тихие всхлипы. Я смотрю на Мишу в надежде, что он прервет рассказ Розы. Но он этого не делает, он сосредоточенно слушает и записывает. Видимо, провокация дала свои плоды, и наш лечащий врач активно их пожинает.

– Те письма, которые я получала от Саши. Их невозможно было читать без слез. Что вы можете знать об этом?! Что вы можете знать о материнской боли?! Вам этого не понять! – Роза на секунду поворачивает голову ко всем нам и машет рукой. – Он писал, что ему очень плохо. «Если б я только мог, я бы отмотал время назад, мама.» Примерно, так мне писал мой мальчик. А я ждала! Ждала заветного дня, дня его освобождения. Только ожидание этого дня и давало мне силы открывать глаза по утрам. Я писала ему, что я его очень жду. Я надеялась, что мои письма, пропитанные материнской любовью вперемешку со слезами, дадут моему Сашеньке сил.

«… прелестно. Дорогие зрители, вы даже не представляете насколько это чудесно. Обязательно приготовьте по этому рецепту и, я вас уверяю, вы не пожалеете. С вами был я, ваш несменный шеф. До новых встреч.»

– Я помню тот день, 19 ноября 1981 года. Такое солнечное утро было… Я получила уведомление о том, что мой мальчик, мой маленький Саша… – Роза не может произнести последнее слово, но собирается с силами. – Повесился.

Щелк. Экран телевизора гаснет. Мы встаем со своих мест и молча разбредаемся по палатам. Лишь Роза остается неподвижно сидеть на своем стуле. Скорее всего, эти события и привели ее сюда.

Подходя к нашей с Витей палате, я задерживаюсь у двери и смотрю туда, откуда мы пришли. Роза так и сидит на стуле, позади нее стоит Михаил. Он положил свои ладони на ее плечи и о чем-то разговаривает с ней.

– Ты ошибаешься, Роза Труд. Все мы понимаем. – шепотом говорю я и захожу в палату.

«Каким бы крепким ты не был, друг. Будь ты хоть из кремния, слышишь!

Есть две вещи, которые без труда сломают тебя – уныние и отчаяние.

Гони этих ублюдков самой поганой метлой! Слышишь меня! Гони!»

– Как руки? – спрашивает Станислав Серегин.

– Да все так же, без изменений. – отвечает Валя, демонстрируя свои кисти рук. – Культяпки!

Валя сжимает кистевой экспандер правой рукой настолько, насколько это в его силах. Он расстается с этой штукой только на время сна.

– Как сам? В общем.

– Да нормально все. Вот, тренируюсь, скажем так. – Валя демонстрирует экспандер. – Здесь, на самом деле, не так плохо, как может показаться на первый взгляд.

– Кстати, Валя! Ты не представляешь, что я тут вычитал в местной газете. – Станислав достает вырезку из газеты и дает клочок бумаги Вале. – Посмотри, заметка про клуб. Он все еще живет. И развивается!

– От маленьких пиал, размером с наперсток, до глиняных кувшинов, поражающих своими исполинскими размерами… – Валя в полголоса читает отрывок из статьи.