До сих пор не верю, что Лана сама обняла меня на улице, а сейчас спит в моих руках. Знаю — это только из-за сильного опьянения. Завтра она проснётся, увидит меня трезвым взглядом и наверняка быстро убежит домой.

Но завтра будет завтра, а сейчас я максимально аккуратно укладываю её в свою кровать и пользуюсь единственным шансом полюбоваться ею, пока она так близко. На моей территории. Пока могу не только рассмотреть детально все черты её лица, которыми тысячи раз подолгу любовался на расстоянии, но и вдохнуть её нежный ванильный запах, коснуться блестящих волос, беспрепятственно пройтись взглядом по точёной фигурке и наконец добраться до умопомрачительных ног.

Секунда взгляда на них — и я реально теряю рассудок, напрочь забывая о понятиях, что допустимо делать с беззащитно спящей девушкой, а что — нет. Я наглею до предела и касаюсь её коленки, застывая и от страха, и от взрыва осязательных рецепторов.

Господи, коленка! Какая же она обалденная! Кожа — чистый бархат. Тёплая и нежная. Ещё лучше, чем я думал. Слюни так и потекли до пола, а член за долю секунды встал колом.

Что ж я за человек такой? Кошмар какой-то! Алана спит, а я тут лапаю её без разрешения, фантазируя, как касаюсь её также ртом и языком.

Маньяк, не иначе. И мне срочно нужно приструнить свои лапы, но чёрт, не могу. Они сами спускаются с коленки ниже, пальцы сжимаются крепче вокруг икры, водят по гладкой коже, усыпая её полотном мурашек.

Алана чувствует что-то сквозь сон? Ей нравится? Или у меня пальцы просто холодные? Да, скорее второе, но даже это не останавливает меня продолжать трогать её ножку. А вот тот факт, что от моих бессовестных лапаньей Лана вдруг начинает ворочаться, заставляет меня застыть.

– Что ты делаешь? – тихо мычит она, когда я пальцами добираюсь до её лодыжки.

Глаза по-прежнему закрыты, но она поворачивает голову в мою сторону.

Бляха муха! Лана просыпается! Это ж катастрофа вселенского масштаба!

Если вы смотрели мультфильм «Головоломка», то вспомните кадр, когда в голове у паренька врубилась серена, все окрасилось в красные тона, а пять базовых эмоций объявили тревогу и в панике начали носиться по всей территории мозга. Так вот у меня в голове сейчас происходит тот же дурдом, а сердце падает куда-то к пяткам.

Что же я наделал и что мне делать сейчас? Как объяснить, почему я трогаю её?!

Муху решил прихлопнуть? Комара?

Боже, что за бредовое оправдание?

Массаж пытался сделать?

Нет! Это ж вопиющая наглость!

Туфли!

Точно. Вот это подойдёт!

– Я… Я ту-туфли т-твои хочу сня-снять пе-пе-перед тем, к-как ук-укрыть одеялом. Т-ты и т-так мне уже в-весь све-светлый п-плед ис-испачкала.

Боже ты мой! Ну что я несу?!

Надеюсь, она всё еще дремлет и не слышала последних слов.

На пледе, конечно, появились серые пятна, которые при обычных обстоятельствах вызвали бы во мне негодование, но сейчас мне нет до них никакого дела.

Есть лишь желание поскорее оправдать своё неподобающее поведение. И я так спешу это сделать, что мой порыв сесть на край кровати, чтобы начать расстегивать замок на туфлях, заканчивается провалом и я валюсь задницей на пол.

Лана вскрикивает от испуга и окончательно просыпается. Хотя грохот от моего падения был такой, что, думаю, я разбудил не только Лану, но и соседей снизу.

– Что случилось? – она сонно щурится, глядя на то, как я быстро поднимаюсь и со второй попытки благополучно усаживаюсь на кровать.

– В-всё но-но-норма-мально, – заверяю я, но на деле всё далеко от нормального.

Нормально — это, в принципе, не про Стива Райта. У меня всё всегда происходит через задницу. Даже с такими элементарными вещами, как сесть на кровать и снять с Ланиных ног обувь я не способен справиться без напряга.