Поваренок уже тащил теплого фазана на подносе.

– Так. – сказал Херо. – Больше ничего не надо. Разве что кувшинчик апельсинового сока.

Слуга с трудом поставил блюдо на стол. На висках поваренка дрожали капли пота.

– В следующий раз, если я изволю встать пораньше, тащи сразу три-четыре салата, а всяких гусей в яблоках оставляй родителям.

Поваренок понял свою оплошность, и хотел утащить фазана обратно, но Херо поднял руку:

– Оставь. Еще: только соку, и можешь спать дальше. Как наемся – позвоню. Не бойся, я никому не скажу, что ты не прислуживал мне во время завтрака.

Поваренок благодарно улыбнулся и помчался за соком.

Херо не стал пользоваться серебряными ножиком и вилочкой. Никого в трапезной не было, и мальчишка с наслаждением принялся нарушать этические запреты.

Во-первых, юный граф не стал повязывать салфетку.

Во-вторых, дон Педро пододвинул к себе фазана целиком и руками (какой ужас для рода Хренжуйских!) выломил ножку.

Когда поваренок радостно вбежал с кувшином в трапезную, его глаза расширились от ужаса: Херо, развалившись на стуле, руками держал мясо фазана. Не дай боги, это безобразие увидит графиня. Поваренок спал с лица:

– Сир!

– Что? – дон Педро повернулся к слуге и радостно улыбнулся.

– Ничего, сир. – промямлил поваренок. – Ваш сок.

– Поставь и иди.

Шокированный слуга, оставив на столе кувшин, молча удалился.

Утро для Херо стало более занятным, нежели показалось вначале.

Насытившись, юный граф, как и обещал, дернул за колокольчик. Поваренок влетел в трапезную, точно муха, учуявшая кучу нечистот. Херо усмехнулся, вытер руки и губы салфеткой:

– Я тут слегка набезобразничал.

– Да, сир.

– Хм. – дон Педро встал. – Маменьке можете передать, что я отправился гулять.

– Как скажите, сир.

– И прекрати сирить! – разозлился Херо. – Мы здесь одни.

Поваренок потупил глаза, не зная, что ответить.

– Ладно, убирай все, и помалкивай.

– Конечно.

И Херо пошел к лестнице, ведущей на первый этаж. Но проход загородил усатый гвардеец:

– Приказ Хулио Хренжуйского: По причинам, известным только Его Светлости, велено никого не впускать и никого не выпускать без особого на то разрешения.

– Ах, ежа вам в печень! – разозлился дон Педро. – Что же мне весь день в комнате сидеть?

– Не могу знать.

– Можешь, только не хочешь. – буркнул Херо и отправился в спальню.

Нет, день сегодня явно не задался!

Плюхнувшись на кровать, дон Педро взял со столика книжку и открыл её на семьдесят седьмой странице. На обложке золотом блеснуло теснение: «Лансельболот и Изольда. Роман об истинной рыцарской любви, предательстве и благородстве. Сочинение сеньора Голоальфа».

Не успел Херо осилить и двух страниц, как в окно постучали.

«Кто это? – подумал дон Педро. – Неужели Дурьсинея? Нет, быть того не может!… Тогда кто?»

Вскочив с кровати, Херо подбежал к окну. За решеткой на веревке, привязанной то ли к крыше, то ли к флюгеру, раскачивался Варт. Как всегда: сосредоточенный, подтянутый и умный – мечта любой мамы! Только шортиков у него не было и белых гольф.

– Ты чего в такую рань?

– Сам ты срань. – буркнул Варт, не расслышав последнего слова. – Открой окно! Не могу же я тут качаться, словно вымпел на ветру.

Юный граф не обиделся на неучтивость сына лакея. Радость от появления хорошего человека мигом перекрыла все мелкие утренние неприятности.

– Конечно! – засуетился дон Педро, схватил друга за руку и помог пролезть сквозь решетку. – Как ты на крышу забрался?

– Обыкновенно, через потайной ход. – Варт пожал плечами и перевел дыхание. – Сам же мне его показал.

– Ах, да! – хлопнул себя по лбу Херо. – И как я про него сегодня забыл? А что случилось? Ты же просто так не стал бы нарушать законы?