– Потом, – пообещал матрос. И тут на его лице появилось подобие улыбки.

– Не целуемся мы на людях, не так воспитаны, – обратила все в шутку Вера. – Ну, выпивать-то будем что ли?

– С днем рождения, Вера Никитична! Поздравляем! – послышалось со всех сторон.

В пищеблоке было два стола. Получилось так, что за одним сидели взрослые —начальник теплопартии, капитан, старпом и супруги Барановы, за другим – молодежь. Студенты и примкнувший к ним Артем.

Со вторым тостом навис над «взрослым» столом Тузьев, а третий он же потребовал от молодежи. Все посмотрели на Пашу. Тот внешне не проявил ни малейшего волнения, спокойно поднялся. В каждый из предыдущих двух тостов он выпил лишь по четверти рюмки, поэтому не имел основания беспокоиться за свой язык, который, кстати, еще утром, во время бритья перед зеркалом, осматривал и не обнаружил в нем ни одной кости.

– От души желаем вам счастья, Вера Никитична, – просто начал свой тост Павельев, – ведь каждого из нас с вами что-то связывает. Мария скоро станет экономистом, но также не будет считать огурцы, выкладывая их на стол гостям, как вы. Вы вкусно готовите, а Михаил любит покушать, не зря он выбрал каюту поближе к пищеблоку и подальше от Тимофея Сергеевича… А лично у меня с вами на двоих имеется один подопечный, но эту тему развивать за столом я не буду… Словом, мы с вами – один коллектив. Желаем вам всегда иметь возможность быть такой же хлебосольной, жизнерадостной, красивой! И —

наш маленький подарок. Не обессудьте, сами делали.

– Ах, вы, мои хорошие! – растрогалась повариха, принимая красочно оформленную тетрадь с привязанной к ее винтовой пружинке красивой плетеной ручкой. – Дайте я вас расцелую!

Артем, тоже подпавший под ласки поварихи, воскликнул удивленно:

– А меня за что?

– Как за что? Ты же у нас главный поставщик! Кто царской рыбой обеспечил?

Действительно, стараниями старпома с его икрой и Артема, поймавшего стерлядь, у них получился такой стол, – хоть товарищей из обкома партии принимай, стыдно не будет!

Уху, конечно, не стали низводить до простого рыбного супа, поэтому перед ней еще выпили. Паша прикончил свою рюмку, и больше ему пить не хотелось. Рыжий, хлеставший водяру по-взрослому, то есть целыми стопками, не на шутку разошелся в своих заигрываниях с Марией. Он не видел, как на него посматривает Василий Викторович, а Паша видел, потому что он все замечал.

К счастью, к Павельеву подсел с разговором «за жисть» матрос Баранов, поймавший алкогольный приход, и Паша рад был на него отвлечься. Он увел Баранова на воздух покурить. Нельзя сказать, что стало намного легче.

Словно для того, чтобы добить Павельева, Мария выскочила на палубу, ввинчивая ему в мозг свой смех, а рыжий козел – за ней.

– Уйди с глаз моих! – прогоняла Мария корфаковца, но так, как Паша мечтал, чтобы она прогнала его. Это было чистой воды кокетство. Рыжий и не думал ретироваться.

– А вы чего откололись? – спросила Мария Павельева. Толоконников, как прилепленный, стоял за ней.

– Мы комаров разгоняем, – объяснил Паша, выпуская дым.

– Они от вас к нам полетят! – опорочил его старания Михаил. Паша осмотрел его с ног до головы и сделал вывод:

– Да тебя, мне кажется, комар не возьмет!

– Не возьмет, не возьмет! – поддержала его Мария – Вон какие жиры наел!

– Я?! Жиры?! Ах, ты! – он хотел схватить ее за талию.

– Ай! Ну-ка! Не смей трогать меня! – прикрикнула на нахала Мария. Паша не мог это видеть. Если бы у него имелся пистолет, он бы знал, как его употребить!

– Павел, подтверди, что он – толстяк.

– Вы уж без меня разбирайтесь! – взмолился Паша. – Я не имею желания с ним кокетничать, у меня ориентация нормальная!