И далее идет кусок уже нам известный.
И теперь мы видим, что предпосланный Новиковым пассаж именно в этом месте совсем не случаен. Судя по всему, ему, в отличие от Рауса, не довелось по тем или иным причинам заглядывать при написании воспоминаний в Хранящиеся в архиве МО документы.
А по документам, как мы видели, 11 июля было выявлено движение немцев по линии Псков – Гдов, 12 июля в этом смысле никаких существенных изменений отмечено не было. Ляды же появляются впервые в оперативных документах только на следующий день – 13 июля. И в первом же документе, в котором упоминаются Ляды, есть одна странность.
Вот этот документ:
ОПЕРАТИВНАЯ СВОДКА № 28/оп. ШТАБ СЗФ НОВГОРОД ПО СОСТОЯНИЮ НА УТРО 13.7.41.
«<…> Части 11 А в течение 12.7 и в ночь на 13.7, сдерживая наступление противника вели оборонительные бои. ГДОВСКОЕ направление прикрывает 118 сд, занимая рубеж на высотах сев. Ст. Маслогостицы. Связь со штакором[201] с 9.7 дивизия не имеет. Потери ее значительные. Силы противника перед фронтом дивизии определяются один-два полка с артиллерией.
По данным наштафронта СФ передовые части пр-ка к исходу 12.7 заняли Ляды, Плюсса, Николаево.[202]»[203]
Странность заключается в том, что в поданной утром 13.7 сводке вписано от руки (значит, уже после ее формирования – когда?), что немцы к исходу дня 12.7 заняли Ляды, то есть в то время, когда они еще только намеревались туда отправиться. Раус получил приказ выступать, согласно Боевому дневнику 6-й танковой дивизии, в 21.15, то есть как раз на исходе дня. Вряд ли Раус мог тотчас выехать в путь и за пару часов преодолеть 60 километров по уже известной нам всем местности.
Также и из воспоминаний секретаря райкома партии В. А. Колобашкина следует, что решение о переброске ополченцев 2-й ДНО было принято уже 12 июля. Колобашкин так же, как и Угрюмов, пишет, что отправились эшелоны только в ночь с 13 на 14 июля. Сообщение о чрезмерно долгой подготовке к отправке весьма в данном контексте любопытно. Но гораздо важнее другое его дополнение: «Мы должны были ехать под Лугу, но не доехали. Для ликвидации прорвавшейся немецкой группы мы высадились на ст. Веймарн».[204] Это дополнение свидетельствует не столько о том, что изменена была станция назначения, сколько о том, что неожиданно изменилась ситуация. Выслать дивизию предполагалось, конечно же, не в Лугу, а в Кингисепп – на усиление кадровой 191-й стрелковой дивизии. Колобашкин так и вспоминает: «Дальше состав не пошёл».[205] Дальше он мог идти по этой ветке только в Кингисепп.
Есть и еще одно бравурное утверждение: «Новое направление вражеского удара разведка Северного фронта обнаружила своевременно, наиболее точные и четкие данные о движении немецких танков и мотоколонн от Струг Красных и Плюссы на Ляды и дальше к реке Луге передала разведывательная группа В. Д. Лебедева, засланная в тыл врага».[206]
О том, когда именно и что передала группа Лебедева, мы поговорим позднее.
В этот же день 2-я ДНО лишь только готовилась к отправке на фронт, ничего не зная о том, что якобы выяснила группа Лебедева.
Согласно Политдонесению № 8[207] от 12 июля 1941 г., то есть, практически, накануне отправки дивизии на фронт, на вечер 11 июля в составе 2-й ДНО числилось 9201[208] человек, из них: рядовых – 7523 человека, младших командиров – 1012 человек, командно-политического состава – 666 человек, коммунистов – 1177 человек (13 %), комсомольцев – 1750 человек (19 %).
Здесь обращает на себя внимание тот факт, что сумма среднего и старшего командно-политического состава дивизии составляет 666 человек.