– Я тоже могу, – добавил Легостаев.

– Вот как? – вскинул брови ротный и тут же принял решение.

Сафронова с остальными моряками посадить в машину, а роте скрытно выдвинуться к тракту.

– Давай, Василь Иваныч к Яковлеву, – приказал он Дорошенко. – Пускай залягут на опушке, я скоро буду. И еще, пришли нескольких ребят. Нужно забрать горючее со свиньей. Они нам пригодятся.

– Понял, – выдохнул старшина и шустро порысил к бору.

Спустя полчаса все было готово.

Убитых немцев оттащили в кювет, трофеи в свои ЗИСы; новый экипаж танка (к нему добавили Усатова), занял свои места, а рота укрылась в засаде.

Оговорили необходимые сигналы.

При появлении на тракте врага, танк первым открывает по нему огонь из пушки с пулеметами, а затем, с фланга, в дело вступает рота. Красная ракета – отход на исходную позицию.

Когда все исчезли, оставшиеся в машине захлопнули верхний люк и начали осваиваться. Сафронов с Легостаевым, заняв места наводчика с заряжающим, быстро разобрались с орудием, а Бойко с Усатовым устроились у пулеметов, оказавшимися уже знакомыми МГ.

Затем Иван обнаружил небольшую картонную коробку с продуктами (в ней был кирпич хлеба в фольге, палка копченой колбасы и полголовки сыра).

– Щас подрубаем, – довольно прогудел он. – С утра не жрамши.

После чего достал из голенища сапога кинжал и разделил все поровну.

Хлеб ребятам не понравился – был черствым и отдавал химией, а колбаса с сыром оказались вкусными.

Подкрепившись, все хлебнули воды из фляг, захотелось покурить, но не стали.

В тесном пространстве было и так душно.

– А как вам после того, как мы перебили немцев у моста? – чуть помолчав, спросил Бойко. – Не тошно?

– Туда им и дорога, тварям, – жестко ответил Легостаев. – Нашли то, что искали.

– Не мы их, так они нас, – хмуро добавил Усатов.

Прошел час, время близилось к полудню, на пустынном тракте никто не появлялся.

Наконец, далеко впереди, возникло пыльное облако.

– Идут! – первым заметил его Сафронов, наблюдавший в оптику.

Вскоре из облака показалась длинная вереница грузовиков, с сидящей в кузовах пехотой.

– Не меньше батальона, – сглотнул слюну Бойко.

– Юра, заряжай,– тихо сказал Сафронов.

Легостаев дослал в казенник снаряд, а наводчик приник к прицелу.

Когда первый грузовик приблизился на триста метров, он чуть шевельнул ствол и нажал кнопку.

Внутри оглушительно громыхнуло, в ушах возник звон, головную машину разнесло в клочья.

А по колонне уже били танковые пулеметы, к ним присоединились с фланга ротные.

На дороге начался ад.

Грузовики съезжали с дороги в поле, с них сыпались солдаты, а танк бил по ним, не переставая. Факелами вспыхнули еще три машины, поле усеялось неподвижными телами. Оставшиеся в живых залегли в кювете и хаотично отстреливались.

Когда боезапас был использован наполовину, в той стороне, где залегла рота, стали рваться мины, а из огня с дымом выползла самоходка и ударила по танку. Снаряд скрежетнул по броне, машину слегка тряхнуло.

В следующую минуту, впереди на фланге, вверх взлетела красная ракета.

– Рвем когти! – заорал чумазый Сафронов, открывая верхний люк.

Один за другим, десантники выбрались из машины и, спрыгнув наземь, припустили к бору. Через короткое время позади рвануло (Усатов на бегу оглянулся). Их огневая точка горела, окутываясь чадным дымом.

Когда группа, загнанно хрипя и отхаркиваясь от пороховых газов, достигла бора, рота завершала погрузку.

– Все целы? – встретил «танкистов» потный Игнатченко. – Быстро в машину!

Ребята один за другим перевалились в кузов последней, ЗИСы вслед за мотоциклом тронулись с места.

На ночевку остановились спустя полтора часа, в заброшенном песчаном карьере. Он был хорошо укрыт от посторонних глаз, но вверху командир роты приказал выставить охранение.