– Бах! – звонко хлопнуло через пару минут, состав чуть притормозил, а затем снова набрал ход и покатил дальше.

– Точно под паровозом, – довольно переглянулась пара, вылезла из укрытия и направилась к месту взрыва, желая ознакомиться с результатами.

В следующий момент с другой стороны насыпи выскочили пятеро, в форме НКВД.

Старший, пальнув из нагана вверх, заорал «руки вверх!», а остальные, с винтовками, взяли злоумышленников на прицел.

– Да вы что, товарищи, мы же…, – начали было ребята, но их быстро окружили и потолкали прикладами вперед, – попались гады!

Затем, не давая говорить, погрузили в один из вагонов (поезд ждал на полустанке) откуда доставили в Минск. Там, после допроса, оба оказались в карцере, где просидели пять суток. При этом выяснилось, что в составе перевозили заключенных, а десантников охрана приняла за лиц, пытавшихся тех освободить. На шестой день за ними приехали из части.

– Больше мне таких вылазок не проводить, – хмуро сказал энкэвэдэшный майор, выдавая арестантов комбату Полозкову. Тренируйте бойцов в другом месте.

Наказывать друзей за инициативу не стали, но Игнатченко после беседы у комбата, несколько дней ходил грустный и задумчивый.

Шло время, и вся «секретная» двадцатка с нетерпением ждала, когда поступит долгожданный приказ о возвращении ее на флот. За которым все изрядно скучали.

Служба в десантных войсках парням нравилась, но все равно тянуло к морю. Там был простор, боевые корабли и родные экипажи.

За прошедшие месяцы Юрка получил несколько писем от Маши, добрых и теплых. Она сообщала, что после окончания школы будет поступать в Ленинградский медицинский институт, желая стать доктором.

Легостаев о себе писал вскользь, ограничиваясь общими фразами. Больше упирал на то, как они встретятся снова, чтобы никогда не расставаться.

Между тем, обстановка в мире накалялась. Германия захватила Францию, Данию и Норвегию, оккупировала часть Польши и бомбила города Великобритании.

На советско-германской границе то и дело возникали провокации. Политработники бригады регулярно проводили с личным составом политинформации, призывая на них не поддаваться на провокации, а также проявлять бдительность.

В ночь на двадцать второго июня, во взводе многим не спалось.

После ужина, в клубе части крутили популярную картину «Путевка в жизнь»», а на воскресенье были назначены спортивные соревнования с участием гражданской молодежи. Среди которой у ребят появились знакомые девушки.

А ровно в четыре тридцать, голос стоявшего дневальным Томилина «Рота подъем! Боевая тревога!», сбросил всех с коек.

Привычно натянув обмундирование и расхватав оружие с противогазами, все заняли свои места в шеренгах на среднем проходе, где уже стоял хмурый Романенко с взводными.

– Всем вниз! – приказал командир роты, и по гулким пролетам задробили солдатские сапоги.

Сначала бригаду выстроили на плацу перед казармами, а затем вывели за территорию части и расположили на опушке леса.

Мучительно тянулись минуты ожидания.

– Кажется война, – прошептал кто-то из ребят, на него цыкнули.

Наконец первая команда старшины Дорошенко, – выделить бойцов для получения боеприпасов, снаряжения и продовольствия!

Бойцов выделили, а из штаба прибыли дневальные, сообщившие, что по боевой тревоге подняты все войска Западного военного округа.

Новость была встречена гробовым молчанием.

А еще через час, батальон в полной боевой экипировке, поротно, лесом двинулся на свой аэродром. Соблюдая скрытность.

На одной из полян его остановили, и комбат Полозков, обратившись к бойцам, сообщил, что фашистская Германия без объявления войны нарушила государственную границу СССР, бомбит города и села. Задача подразделения – сосредоточиться в месте дислокации и ждать дальнейших указаний командования.