По прибытии на нужный уровень клетки собрались воедино, вернув путникам прежнюю форму. Несколько секунд, Мэндл шатался на месте, словно жидкая масса, неспособная себя удержать.

– Ух ты! Что это было?! – возбужденно произнес юноша.

– Скоро ты сам все узнаешь.

Лептон улыбнулся. Эмоции, казалось, совсем не имели власти над волшебником. Мэндл удивлялся, как ему это удается: тревога так стремительно исчезала с лица старика, что, казалось, он ее никогда и не испытывал. В то время как парню все еще приходилось бороться с внутренним страхом, заставлявшим его сердце биться так, что он ощущал себя беззащитным зверем, на всех парах убегающим от яростного хищника. Юноша сжал руки в кулаки, всеми силами удерживая непрерывную дрожь.

«Все будет хорошо… Я спокоен… Я спокоен», – только и повторял он про себя.

Они вышли к овальному коридору с множеством дверей. Лептон повел ученика к еще одной арке. За ней располагалась узорчатая дверь с сияющей надписью «Лаборатория Дравена».

Волшебник постучался. Дверь отворил невысокий старик, чья изумрудная мантия свисала до самых пят. По бокам одеяние украшали огненные узоры. Густые седые волосы свисали до лопаток, а борода едва скрывала шею. На лице с четко обрисованными скулами больше всего выделялись добродушные изумрудные глаза и маленький подрагивающий нос.

– Лептон, дружище, – произнес во весь голос алхимик, обнял волшебника и радостно засмеялся, – заходите. Что привело вас в мои владения?

– Этого молодого человека зовут Мэндл. Это его первый день в Раминге. И выдался он весьма трудным.

– Ну и что у вас стряслось? – заботливо спросил алхимик.

– Парню пришлось пройти Испытание Разума.

– Да что ты… – произнес Дравен, чье лицо вмиг преобразилось, сжавшись от напряжения.

– И, к сожалению, это еще не конец его приключений.

Старик серьезно посмотрел на коллегу. Выражение лица алхимика стало еще беспокойней – он знал, что это не к добру.

– Кто-то прервал обряд перерождения души и вернул энергию в подсознание Мэндла прямо посреди процесса, – в голосе Лептона снова прозвучала тревога.

– Как такое возможно?

– Я еще не сказал тебе самого важного. Когда мы отправились в Храм Духа, душа Мэндла излучала… – Лептон сделал паузу, набрав в легкие побольше воздуха, – Сиреневое Пламя.

Дравен вытаращил глаза. Напряженная тишина заполонила пространство. Алхимик начал метаться по комнате, нервно почесывая бороду.

– Краер очень обеспокоился тем, что это может значить.

– Естественно, обеспокоился! – выпалил Дравен, чей маленький нос мигом вздулся. – Сиреневое Пламя – это ужасно! Мы не можем… не можем так рисковать!

– И все же я был уверен, что Геордин не имеет к этому никакого отношения, пока кто-то не прервал наш ритуал в Зале Забвения. И если мы не найдем способ выяснить, что же произошло, то Краер отправит его к Психоэнергетам.

Алхимик кинул на друга встревоженный взгляд. Он прекрасно осознавал, как волшебник переживает за ученика.

Дравен с нахмуренным лицом слонялся по комнате, не обращая внимания на гостей. Лептон и Мэндл в гробовом молчании стояли у входа. Юноша пристально оглядывал помещение, стараясь отогнать нарастающее волнение, не дававшее возможности прийти в себя. Большинство изумрудов, освещавших лабораторию, казалось, давно начали тускнеть, в то время как солнечные лучи всеми силами пытались прорваться внутрь сквозь занавес в другом конце помещения. Вдоль правой стены располагались полки и шкафы с древними свитками, потрепанными книгами, котлами, все еще изрыгающим дым, колбами и разноцветными бутылями с надписями на неизвестном языке. На алхимическом столе Дравена в левом дальнем углу лежали испачканные различными пятнами книги и большой котел с раствором болотного цвета, чей пар имел желтый оттенок. Речь алхимика вновь привлекла внимание молодого человека: