Сев, я потянулась, разминая затёкшую спину, здраво рассудила, что мне всё, вплоть до чердачных злоключений, приснилось, но тут снова начались чудеса. Словно почувствовав, что я проснулась, кресло... поехало к двери. Я, взвизгнув, поджала ноги и вцепилась в подлокотники. Мама!.. Нет, не то...

– Бабуля-а-а-а!..

Жалобный вопль остался без ответа, а кресло, миновав самостоятельно распахнувшуюся дверь, полетело в мою комнату. Можно подумать, я сама до неё не доберусь!.. Я доберусь! Но попытка спрыгнуть на пол провалилась: подлокотники, едва я приготовилась к прыжку, мёртвой хваткой вцепились в мои руки, а кресло ускорилось и взмыло к потолку. И я с трудом угомонилась.

Однако в комнате оно тоже не собиралось оставлять меня в покое. Едва я почистила зубы и умылась, как кресло подпихнуло меня под коленки, сжало в цепких объятьях и вновь куда-то поволокло. Я ругалась и угрожала, но оно продолжало путь, не обращая на мои слова никакого внимания. Зато обратила бабушка.

– Лекс, не шуми, – заметила она, когда кресло доставило меня в столовую. – Оно выполняло мои указания.

Я спрыгнула на пол, нервно затянула пояс халата и сердито пробурчала:

– Да будто бы я сама не в состоянии...

– В состоянии, – она миролюбиво улыбнулась. – А ещё ты любишь проваляться в постели до обеда. Но сегодня у нас нет на это времени.

Фыркнув, я села за стол и пододвинула к себе тарелку с кашей.

– А в чём дело?

– Сегодня же ты отправишься к Звездочёту. И останешься у него в учениках, – спокойно ответила бабушка, подмигнув чайнику. Тот проворно бросился разливать чай.

– Что?! – я судорожно сжала ложку.

– Что слышала, – убийственная невозмутимость и на лице, и в голосе.

Я мрачно уставилась в тарелку, ковыряясь в каше. Однако...

– Всё решено, – неторопливо продолжила она. – Все сопроводительные бумаги готовы, твои вещи я уже собрала, и ты отправляешься сегодня же.

– Но... – попыталась вякнуть я.

– Никаких «но», – отрезала бабушка.

Я вновь уткнулась в тарелку. Вот те и сбежала из дома... Но кто же знал, что всё так обернётся?.. Зачем мне куда-то уезжать и учиться неизвестно чему, если у меня нет никаких способностей?

Или есть?

– А ты учить не можешь?.. – робкая надежда и осторожный взгляд из-под ресниц.

Я... я боюсь, да. Всю жизнь мечтала вырваться из родительского замка в большой мир, а теперь, когда дверь в него открылась... я испугалась. Я же ничего там не знаю!..

– Нет. Жду тебя в библиотеке. Не задерживайся.

«Не задерживайся»?

Я нарочно медленно скребла по тарелке ложкой, собирая остатки каши. Интересно... То я, видите ли, не из их мира и прав на знания не имею, то обязана куда-то топать, непонятно зачем...

Не хочу!

– А надо, – раздался приглушённый голос ифрила.

– Зачем? И почему именно к этому... как его там... Звездочёту? – осведомилась я, озираясь в поисках охранителя.

– Твоей бабушке виднее, – заметил он. – И точно виднее, чем нам.

– Посмотрим... – проворчала я, краем глаза заметив посреди стола маленький золотистый кувшин – жестяной, скрученный спиралью, с длинным носиком и витой ручкой.

Кувшин, где, судя по звукам, и скрывался дух огненной звезды – той самой, которая с хвостом.

– Поставь на место! – завыл охранитель. – Не трогай! Это же уникальная вещь! Второй такой в мире больше нет! Брось, а то уронишь!.. Убери руки, кому сказал!

– Тогда вылезай сам!

А он вдруг чего-то испугался:

– Обойдёшься! – и голос такой дрожащий-дрожащий.

– И не подумаю!

Страх большого мира неожиданно перерос в острую вспышку злости на всё – от зловредного охранителя с его едкими высказываниями до несчастного молчаливого кувшина. Тонкая хрупкая ручка погнулась, крышка отлетела в сторону, а из горлышка с воплем вырвался сноп красно-жёлтого пламени.