Поймите вы, кричит она, я не могу уйти на больничный сейчас, у нас диктант на носу! – Она достает из сумки шприц и ампулу: вот, назначили колоть, Нина Ивановна, поможете?

Они отходят в дальний угол к стене, Татьяна Васильевна приспускает колготки, опирается руками о стол. Саня видит в окне ее отражение, химическую завивку, задранную юбку, размытые пятна на стене.

Саня закрывает глаза.

В учительскую входит запах сладких духов. Наталья Власовна расстегивает молнии высоких сапог, поправляет прическу у зеркала. Она никогда не говорит о здоровье, никогда об учениках, всегда о муже: какой он смешной, завтрак готовит, сумку проверяет, ничего ли не забыла.

А однажды я вместо телефона принесла в школу пульт от телевизора, хохочет она, так он прибежал в школу, посмотри, говорит, что ты взяла.

Саня открыла статью на «Медузе»[2], третий раз перечитывает предложение, но ничего не понимает. Она не помнит, когда в последний раз читала «взрослую» книгу.

Она каждый день читает учебники за пятый и седьмой классы. Детские книжки тоже читает, Дину Сабитову, Нину Дашевскую. Детские сочинения – сначала она их не понимала, не могла найти логику и смеялась, но потом привыкла, научилась смотреть на детали, не требовать цельности.


В институте Саня писала эссе. «Зачем я пишу» – такое было название.

Чтобы преодолевать свое косноязычие, отвечала Саня, расставлять буквы в таком порядке, чтобы слова что-то значили.

А еще Саня хотела написать работу по Шаламову. Шаламов ее завораживал.

Тот, кто был там и вернулся. Кто видел ледяной карцер, вырубленный в скале, и провел в нем какое-то время.

Создал урок, записал его для нас и вышел из круга.

А Саня, наоборот, вошла. «Что я видел и понял», сорок шесть фактов.


Надо выключить звук в телефоне, взять тетради и идти дальше.

Кто-то хлопает ее по плечу.

Ну что, Сергевна. Как жизнь молодая?

Анна Николаевна улыбается, она большая, как барин, громкая и добродушная, как гармошка. На ней спортивный костюм, на шее свисток. Анна Николаевна ведет физкультуру.

Давайте пить чай, говорит она. Смотрите, у нас чайник, чай вот здесь, пакетики, сахар, стаканчики я принесу. Куда вы собрались, у нас еще десять минут.

Анна Николаевна садится на диван широко, с удовольствием.

Ну рассказывайте.

Что рассказывать?

Сорок шесть фактов, почему жить хорошо.

Саня говорит: в смысле?

А хорошо жить еще лучше, продолжает Анна Николаевна и хохочет.

Саня не знает, что и сказать.

Что, думаете, дураки мы здесь, не знаем про ваши мысли? Как бы не так. Мы тоже кое-чего умеем.

Лестница

Саня выходит из учительской. У раздевалки на скамейке сидит уборщица, щелкает семечки в руку. Раздевалка закрывается на ключ в 8:30. Надо успеть. Ребята толкаются, смеются, матерятся, вываливаются в дверь и падают на пол.

Куча-мала-а-а-а! – орет Дэн и прыгает сверху.

Саня стоит у стенда, смотрит расписание. Сегодня среда, семь уроков. Она ненавидит среды, семь уроков и свою усталость.

По средам Саня обычно возвращается домой и ложится. Лежа она представляет, как идет в магазин, покупает макароны, варит макароны, ест макароны. У меня нет сил, говорит Саня, я могу только лежать и готовить мысленно. Она лежит, пока не возвращаюсь домой я. Я готовлю, мы едим, я показываю Сане смешные мемы. А голову ты не забыл? Выйди и зайди нормально. Вот такие. Еще нам нравится «Страдающее Средневековье».

Саня проверяет расписание. Завуч может поменять и не предупредить. Не назло, а просто забыла, завертелась, задач у нее столько, что к вечеру она ходит зеленая, как стены, деревянная, как пол.

На той неделе Саня узнала, что у нее урок, от самих ребят через десять минут после звонка. Дисциплинированный седьмой «А» выглядывал из кабинета, осматривал коридор и, если кто-то шел, прятался. Но прятаться получалось не очень. Рина захлопнула дверь, но не выдержала и снова высунулась. А тут Саня: что вы делаете, какой у вас урок?