– Вперед, тринадцатая когорта! – скомандовал я. – Больше огня под ногами наших врагов!

– Больше огня! – взревели бойцы.

И по моей команде Ночь понесла нас на восток. Ее мощные лапы сотрясали землю при каждом шаге, а раскаленный ветер Преисподней хлестал мне в лицо. Я сидел на ее загривке, крепко вцепившись в костяные наросты, чувствуя, как перекатываются под шкурой могучие мышцы.

Мои бойцы, прожженные и закаленные легионеры, повидавшие многое, отчаянно цеплялись за шипы на ее спине, издавая то ли стоны, то ли восторженные вопли. Оглянувшись, я увидел их побледневшие лица.

– Центурион… может… помедленнее? – выдавила Агата, занявшая место прямо за мной.

– Да бросьте, это же круче, чем на дворфийских горках в Опаловом городе! – расхохотался Славикус, не забывая отхлебывать из фляжки.

– Дай-ка и мне твоего пойла! – взмолился Горвал.

Судя по карте, выданной легатом Лилит, враг особенно сильно укрепился там, где на границе Очага Пустоты было меньше всего зверей и аномалий. Поэтому я намеренно направил Ночь прямо на восток, чтобы нас не заметили, собираясь ударить в наименее защищенном месте. Да, там был сложный ландшафт, скалы и ущелья, перекрытые аномалиями, но я их не боялся: все они, даже невидимые, легко обнаруживались издали благодаря повышенному восприятию.

Наверное, благодаря ему я почувствовал неладное и притормозил Ночь. Ближайшая аномалия виднелась вдалеке, искажая пространство так, что оно выглядело как воздух над раскаленным асфальтом, и лежала вне нашего пути. Значит, дело было в другом.

«Юный Ааз, под нами кто-то движется», – мысленно предупредила Ночь и начала пятиться.

Земля под нами задрожала, и из-под передних лап Ночи вырвалась гигантская круглая пасть с тремя рядами игл-зубов, истекающих ядовитой слюной. За пастью показалось огромное червеобразное тело, покрытое зеленоватой слизью. На боках существа виднелись два костяных нароста с пятью красными звездами. Шесть глаз, расположенных чуть ниже пасти, горели злобным огнем, а вдоль всего тела были разбросаны свернутые многометровые жгуты с металлическими ворсинками.

– Гиватир! – в панике завопил кто-то из демонов.

– Центурион, отступаем! – закричал Горвал. – Пять красных звезд! Вся когорта поляжет!

Я рефлекторно приготовился соскочить и вступить в бой, но Ночь опередила меня.

С молниеносной скоростью она метнулась вперед – за моей спиной раздался коллективный истошный крик ужаса легионеров, – и ее огромная пасть сомкнулась. Раздался оглушительный хруст, и воздух наполнился каплями кислоты и ошметками плоти монстра. Ядовитая кровь хлынула фонтаном, обдавая нас горячими струями. Ночь с силой встряхнула головой, разрывая гиватира пополам. Меня мотнуло несколько раз туда-сюда, а несколько бойцов слетело с инрауга.

Ночь вцепилась в оставшуюся половину гиватира, раздирая его на части огромными когтями. Жгуты монстра беспомощно извивались, пытаясь ударить по инраугу, но тщетно: Ночь была слишком быстра и сильна.

Не прошло и пяти секунд, как от грозного гиватира остались лишь ошметки, которые Ночь с явным удовольствием проглотила. Облако хао от монстра быстро впиталось в ее шкуру.

– Во имя Хаоса! – выдохнул Жег, вытирая с лица ядовитую слизь. – Ну и зверюга у командира! Кстати, как ее зовут?

– Ночь! – отозвался я.

– Да здравствует зверюга центуриона! – восторженно заорал Славикус, размахивая своей фляжкой. – Да здравствует Ночь!

Остальные легионеры, переводя дух после пережитого ужаса, разразились одобрительными возгласами. Те, кто упал со зверя, быстро вскарабкались обратно, кроме одного демона. Я бы и не заметил, если бы не крик Агаты, стоило нам двинуться дальше: