Вчерашний вечер был туманен, словно покрытый легкой дымкой воспоминания. Переговоры по торговле, по энергетике, ужин в ресторане отеля, бокалы шампанского… и потом пустота. Даниэль вспомнил лишь отрывки: оживленную беседу, блеск хрусталя под светом люстры, азарт игры в покер…

Он осторожно освободился от объятий Элизабет, стараясь не разбудить ее. Встать с кровати оказалось сложнее, чем он думал. Голова гудела, тело ломило, а чувство вины давило на грудь. Он знал, что ему предстоял непростой разговор. Не только с Элизабет, но и сам с собой в первую очередь.

Он медленно пошел к окну, стараясь не смотреть на спящую женщину. За окном раскинулся город, утопающий в утренней дымке. Вдали виднелись шпили собора, а ближе – шумные улицы, полные жизни и суеты. Даниэль почувствовал себя чужим в этом мире, потерянным в лабиринте собственных ошибок.

Он вернулся к кровати и посмотрел на свою спутницу. Ее губы слегка дрогнули, словно она услышала его шаги. Хартман хотел сказать что-то, извиниться, объяснить, но слова застряли в горле.

Вместо этого он просто взял свою одежду, тихо собрался, вышел из номера и растворился в утренней суете города, оставив позади себя сонную Элизабет и тяжесть невысказанных слов. Нет, ему явно необходимо сейчас уменьшить встречи с женским полом в вечернее время, а то так весь план пойдет прахом. Это еще хорошо, что Анна не ревнивая, иначе бы его ждали одни разборки по поводу и без, а этого хотелось избежать.

Даниэль спокойно шел по пустым, утопающим в тишине коридорам отеля. С каждым шагом он приближался к выходу, к свежему воздуху и шумной, кипящей жизнью столицы. Но за этой кажущейся лёгкостью скрывалось глубокое чувство опустошенности. Он знал, что ему снова нужно будет заказать такси, а потом… А куда он поедет?

Нет, явно не в офис министерства. Там его ждали горы бумаг, бесконечные совещания и лица, полные равнодушия и лицемерия. В последнее время он чувствовал себя там чужим, словно актер на сцене, играющий роль, которую уже давно перестал понимать.

Нет, он ведь специально так все подстроил. У него нет права жаловаться.

Ему стоило один день побыть в одиночестве в своем номере отеля. Запереться от всего мира, задернуть шторы и позволить себе погрузиться в пучину собственных мыслей. Взвесить все «за» и «против», разобраться в клубках сомнений и страхов, которые уже давно, пускай и он это не воспринимал, сковали его волю.

Он остановился у лифта, глядя на сверкающие панели с кнопками. Каждая из них вела к какому-то этажу, к кому-то, к чему-то новому. Но Даниэль чувствовал себя запертым в этой стеклянной ловушке, словно птица, бьющаяся о прозрачные стены своего вольера.

Внезапно ему вспомнился разговор с отцом, который всегда говорил: «Сын, самое главное – это найти свое место в этом мире, то, что приносит тебе радость и удовлетворение». Даниэль тогда был молод, полон амбиций и уверенности в себе. Он думал, что нашел своё место, посвятив себя служению государству. Но время шло, и он начал понимать, что его душа жаждет чего-то большего, чем просто исполнение долга.

Он нажал нужную кнопку, поднялся на свой этаж и вошел в номер. Тишина и полумрак встречали его, словно обнимая и успокаивая. Даниэль скинул пиджак, подошёл к окну и посмотрел на город. С высоты он казался таким маленьким, безмятежным, полным жизни. И Даниэль вдруг понял, что ему нужно сделать выбор. Выбор между комфортом и страхом неизвестности, между долгом и собственным счастьем.

Он знал, что это будет нелегко, но чувствовал, что именно сейчас он стоит на пороге переломного момента. На пороге новой жизни? Главное – не провалиться в преисподнюю с этим всем.