Улвие развернулась к Эмине и, взяв её за руку, прошептала:

– Не обращайте внимания, матушка.

– Айше, дорогая моя – строго заговорила Шадие, делая нажим на каждом слове. – Султанша никогда, слышишь, никогда не будет пустой и никчёмной женщиной. Даже если она не выйдет замуж. И запомни, хорошенько запомни: та, что родилась султаншей, обречена на иной путь, нежели другие женщины. Она не сможет возглавить династию, как шехзаде. Она не поведёт за собой армию. Но она может спасти страну и династию, используя другие методы.

– Ты говоришь со мной, как с глупой девочкой.

– Потому что ты ведешь себя как девочка. Прекрати! – повысив тон голоса, заметил султан.

Все удивлённо посмотрели на него. Подобных проявлений властности за Вахидеддином не замечалось до этого момента.

– Повелитель! – не удержавшись воскликнула Сабиха, восхищенно захлопав в ладоши. – Хоть сейчас армию да в бой. Да, отец?! – продолжала она восторгаться.

– Какой из меня полководец? Сейчас другие имена, другие герои.

– Разве может быть кто-то лучше вас во главе армии? – поддержала сестру Улвие.

Их расслабленность и искра игривости передались Эмине. Женщина заулыбалась, переводя взгляд с одной дочери на другую.

– Пока на османских землях есть такой человек, как Мустафа Кемаль-паша – никто не сможет быть лучше него в военных вопросах.

– Я слышала про героизм этого паши в Галлиполи, – сказала Эмине, расслабленно откинувшись на спинку стула. – После той победы во всем мире перестали говорить о неполноценности турок. Ещё бы – мы терпели поражения на протяжении последних ста лет, а тут такая победа! И всё благодаря этому человеку. Он один стоит тысячи доблестных солдат! Благодарность Аллаху, что Кемаль-паша на вашей стороне, повелитель.

Сабихе было обидно слышать, как хвалят и превозносят Мустафу Кемаля. «Омер, между прочем, тоже много великого сделал на войне. Просто об этом нельзя рассказывать, вот и не знает никто. А он ведь тоже хороший солдат! Может быть, даже получше этого Кемаля-паши. Точно лучше!» – размышляла девушка, возвращаясь на своё место за столом. Суп давно остыл, но Сабиху это не волновало. Больше беспокоило то, что если она позволит себе пребывать во сне, как Спящая красавица, может прийти такой день, что она проснется, а рядом будет нелюбимый мужчина. Всё, потому что она сама ничего не предприняла. «Не буду ждать», – решила Сабиха, доедая суп.

***

Во всем мире отмечали наступление нового года. Год, в котором не будет войн, – писали в газетах. Султан, читая подобные заявления, повторял одно: «Дай Аллах, чтоб было так». Но Сабиха слышала в его голосе неуверенность и страх. Отец был чем-то сильно взволнован, часто заговаривал с ней о будущем нации, делая акцент при этом, что не справится без некоторых верных соратников. Султанша пыталась вникать в то, что он говорил, хотела помочь, но, к сожалению, все её мысли занимали другие проблемы и переживания. И имя этим переживаниям и волнениям – Омер.

Сабиха не просто старалась не подавать виду, что её волнует троюродный брат. Она даже Улвие не обмолвилась о своих чувствах. Справиться с охватывающими её эмоциями в одиночку Сабихе удавалось тяжело. И когда в мире наступил 1919 год, девушка решилась на безумный поступок. Руки дрожали, сердце билось так, что, казалось, его стук слышит весь город. Она писала о том, что у неё на душе, перечёркивала написанное, сминала листы бумаги, рвала, сжигала. И снова начинала писать. И снова перечёркивала. И снова сминала, рвала, сжигала. Она хотела кричать о своей любви. Выйти на улицу, встать посреди площади на возвышение и говорить каждому о том, как это прекрасно – любить. Просыпаться, шепча его имя. Улыбаться, ловя себя на мыслях о нём. Она была готова поведать всему миру, но не могла набраться храбрости рассказать Омеру о любви, что заложил в её сердце. Письмо – проверенный веками способ. Легко сообщить потаённое бумаге. Она скроет смущение и страх, овладевающие человеком. Она сохранит эти терзания, дрожь рук, трепет сердца и головокружение. А расскажет лишь самое главное – то, что следует рассказать.