Адриан дружил со своими двоюродными братьями Александром и Никитой и их сестрой Таней – детьми Василия Романовича Живаго. Дружба отца с семьей Живаго, вероятно, способствовала его знакомству и с моей матерью, Налей Сперанской. Дело в том, что Василий Романович Живаго был женат на дочери от первого брака Ольги Петровны Постниковой Надежде Леонидовне Байдаковой, урожденной Сорокоумовской. С Сорокоумовскими и Байдаковыми были издавна знакомы семьи Живаго и Овчинниковых. После развода с Леонидом Александровичем Байдаковым Ольга Петровна вышла замуж за известного в Москве хирурга Петра Ивановича Постникова. Последний был совладельцем частной лечебницы Постникова и Сумарокова, располагавшейся на Спиридоновке. С Петром Ивановичем Постниковым был близко знаком мой дед по материнской линии, детский доктор Георгий Несторович Сперанский. Семьи Сперанских и Постниковых вскоре породнились: в 1931 году старший брат моей матери Сергей Сперанский женился на дочери Петра Ивановича и Ольги Петровны, Кире, сводной сестре Надежды Леонидовны Живаго. Естественно, что Сперанские вошли в число друзей Постниковых и Живаго и много времени проводили вместе. Вместе ездили в Дарьино и в Турист, вместе ходили в походы по Подмосковью. Летом 1935 года Адриан Овчинников и Наля Сперанская поехали вдвоем на Черноморское побережье Кавказа в поселок Махинджаури вблизи Батуми. Там 14 июля 1935 года они расписались в местном ЗАГСе.

Еще будучи школьником старших классов, Адриан увлекся спортом, и прежде всего горными лыжами. В конце двадцатых годов в Москве оказались несколько австрийцев, приехавших на работу сюда по приглашению советского правительства. Они привезли с собой горные лыжи, окантованные металлом, и лихо катались на них с Воробьевых гор. Адриан, глядя на них, сам окантовал простые деревянные лыжи металлическими пластинками, закрепив их заклепками, и стал регулярно ходить на «Воробьевку». Я помню его рассказы о том, как много снега выпадало в те годы в Москве, и как он на лыжах ходил с Никитского бульвара до Лужников, где не было ничего, кроме огородов, и, перейдя по льду Москву-реку, поднимался на Воробьевы горы.

В те далекие годы экипировка и техника поворотов на лыжах сильно отличались от современной. Основным поворотом был «телемарк», для которого было нужно сильно выдвинуть вперед наружную к повороту ногу и присесть на внутреннюю. Этот поворот позволяли выполнить ременные крепления с поднимающейся пяткой. Несколько позже появился и был освоен Адрианом поворот «христиания», требующий более прочного крепления «кандахар», которое туго притягивало пятку пружинами. В начале 30-х годов Адриан стал заниматься в горнолыжной секции Центрального дома Красной армии (ЦДКА) и вскоре стал одним из сильнейших горнолыжников нашей страны. Он одним из первых получил звание мастера спорта по горным лыжам.

В книге воспоминаний многократного чемпиона страны и известного тренера Дмитрия Ефимовича Ростовцева «Зеркало скорости»[35] среди корифеев горнолыжного спорта много хороших слов посвящено и Адриану Овчинникову. На спуске отца всегда отличали склонность к риску и бесстрашие. Другой чемпион Советского Союза по горным лыжам того времени, Владимир Преображенский, который был еще мальчишкой, когда мой отец встретил его на подмосковной Шуколовке, и который всегда считал отца своим первым тренером, вспоминал: «Когда многих на вершине имеретинских склонов или Кохты (гора в Бакуриани) в тренировке страх прижимал к земле и они спускались, круто поворачивая вправо-влево, сбавляя скорость, Овчинников наперекор всему толкался энергично палками и мчался по искрящемуся снегу с вершины напрямую вниз, пересекая те следы как по линейке. Его швыряло и кидало. Фонтаны снега били в грудь. Казалось, сейчас не устоит, закувыркается по склону, но он не падал, мелькал внизу между стволами елей и серебристых чинар!»