Водитель ярко-красного грузовика «вольво» с белыми надписями «Кока-кола» на бесконечно длинном кузове с улыбкой смотрел на пьяную полуголую малютку, которая, вытягивая шею, заглядывала в кабину и просила «довезти до города». Если бы его, водительская, дочка рискнула отправиться на улицу в таких бесстыдных трусах, он задал бы ей ремня.
– Вина, что ли, нахлесталась? – спросил он у беспричинно хихикающей крошки.
– Шампанского, – улыбнулась Олеся. – У меня ребенок в парке остался…
– Сама ты ребенок, – ухмыльнулся водитель. – Как же тебя занесло в таком виде к черту на рога? Эх, дурочка…
«Конечно дурочка, – подумала Олеся, приваливаясь к мягкой спинке. – Но я же не виновата. Совсем ни в чем не виновата». Она закрыла глаза и вздохнула.
Глава 11
При мысли о ребенке, таком милом, толстом, ничего не понимающем, оставшемся лежать в корзине в плену у похитителя, слезы вновь подкатили к горлу. Таня опустилась на теплую землю, усыпанную хвоей, уткнулась лицом в колени и зарыдала в голос…
Но через пять минут она уже энергично двигалась по сосновому бору в сторону, как ей казалось, дороги. Слезы были нерациональны и, сколько бы она их ни проливала, никак не меняли положения дел. «Он, значит, везет неизвестно куда нашего сладкого розового пупсика, а я, как дура, как ирригационное сооружение, смачиваю почву ненужной водой!» Таню такая расстановка сил не устраивала. Ей было необходимо как можно скорее добраться до ближайшего пункта милиции, полиции, ГАИ, чего угодно, и сообщить, что похищен внук мэра. Составят фоторобот, перекроют все выезды из города, короче, поймают и обезвредят. Никуда он не денется на своей белой «ауди». Ребенка в корзине так просто не спрячешь. Надо только быстрее выбраться из леса…
Вадим поставил корзину на диван и вытер пот со лба.
– Да заткнись ты! – рявкнул он что есть мочи.
Приказание не возымело действия. Ребенок закатывался, брызгал капельками слез, наливался кумачом и яростно пинал ножками воздух.
Вадим, свирепо матерясь, ушел (вернее – ухромал) в другую комнату и плотно придавил за собой дверь. Но детские нескончаемые вопли доносились и сюда.
– Платон, это я.
– Что за звуки там у тебя? – удивился Платон, сочно похрюкивая.
«Жрешь небось опять, кабан», – зло подумал Вадим.
– Недоносок этот орет!
– Так скажи девчонке, пусть успокоит его! «Самый умный, блин!»
– Девчонки нет.
– Как нет? – Платон даже перестал жевать.
– Вот так, нет. Она попросила подругу прогуляться с коляской.
– И что?
– А сама пошла в кафе. – Ну?
– Что – ну? Я взял не ту девчонку.
Платон на другом конце провода неприветливо замолчал.
– Высадил в лесу, – продолжал повествование о своих горестях Вадим, – хотел…
– Слушай, ты хоть не открытым текстом, – напряженно попросил Платон.
– И не получилось. Она сбежала.
– Ты что, больной?
– Наверное, – согласился Вадим. Давно он так капитально не ошибался. – А так как я больной, то взятки с меня гладки. Ребенка сами забирайте, я его тут оставляю, он меня уже достал.
– Ты, Вадим, не просто больной. Ты делаешь блестящую заявку на стопроцентный кретинизм.
– Спасибо.
– Давай, родной, спускайся вниз. Там тебя наверняка ждут.
– Вот еще.
– А ты думал? Та девчонка, я не сомневаюсь, давно уже в милиции. Вещает о твоих подвигах, описывает твою чудесную морду. ОМОН роет копытом землю, спецназ полирует штыки.
– Да не могла она так быстро выбраться из леса. И вообще, из-за чего такая суета? Из-за какого-то бизнесменского заморыша?
– Да? – нехорошо ухмыльнулся Платон. – Заморыш-то приходится единственным внуком мэру Шлимовска. И если девчонка все еще в лесу, то осталась та, другая, которая была нам нужна и которую ты бесславно упустил. Чем сейчас, как ты думаешь, занимается дочка мэра?