– Доброе утро, руководитель. Как я понимаю, у вас произошла кража данных, – гость беззвучно закрыл дверь в кабинет Кахима.

– Здравствуйте, Редьярд. Мы с вами не знакомы, но я слышал только хорошие отзывы о вас и вашей работе.

– И всё же, из трёх инспекторов с идентичной статистикой вы запросили именно меня.

– Да, я смотрел не только на отчёты ваших расследований, но и на контекст дел. А именно, участие в расследованиях, информация о которых засекречена.

– Не будем терять время, – Редьярд мягко прервал Кахима и сел в кресло напротив.

– Мы обнаружили вмешательство в нашу работу. Ход одного секретного исследования показал, что некто, скажем так, нарушил ход ожидаемых событий. И это определённо не случайность. У нас две ситуации за один день.

– И вы предположили вмешательство?

– Чтобы убедиться и перед тем, как оповещать вышестоящее руководство, я бы хотел удостовериться в том, что это предположение верно или неверно. Секретность очень важна, ведь мы работаем и над государственными проектами, и Мнемозиной. Авторитет организации может влиять на геополитику.

– Значит, вы не можете привлечь службу внутренней безопасности, не оповестив начальство и не признав возможную утечку или кражу данных. Я правильно понимаю?

– Именно так. Два человека в той комнате, – Кахим указал на малый зал для собраний, – предоставят вам ограниченную информацию по этому делу. Задайте вопросы, соберите недостающую информацию, но сразу скажу, что мы ответим не на все ваши вопросы, и вам придётся работать с тем, что есть. Конфиденциальность крайне важна, надеюсь, вы понимаете.

– Не впервой, – Редьярд встал и протянул руку Кахиму. – Руководитель.

Кахим пожал руку и попрощался с инспектором.

Собрав информацию у работников центра, Редьярд удостоверился, что может вести личные заметки по делу, и оставил двух учёных инженеров. Он прекрасно понимал, что до написания отчёта за закрытыми дверьми и до изучения этого отчёта вышестоящим руководством с дальнейшими указаниями ему не разрешено с кем-либо обсуждать детали дела или оставлять любые записи или документы без присмотра. Хотя бы в этот раз ему не запретили вести свои записи. Бывало и такое. Приходилось держать всё в голове, а потом часами составлять отчёт, перепроверяя себя и свою память.

Утечки данных из любого подразделения ЦЭРИ рассматриваются как вмешательство во внутренние дела государства. Мнемозина и подключённые к ней системы поменьше являются ценнейшим достоянием государства. Вмешательство как таковое в ход работы Мнемозины по сей день считается невозможным из-за систем защиты, за которую отвечает сама Мнемозина. Закрытые проверки защиты проводились постоянно, и ей скармливали все известные и обнаруженные программы взлома. Конечно же, у самого осведомлённого и неподкупного искусственного интеллекта было много врагов, но за десятилетия её функционирования и экспансии по странам, принявшим Мнемозину как “советника” государства по вопросам выборов, кандидатов, подающих заявки на места госслужащих и любые ответственные посты, не было зафиксировано ни одной ошибки или успешного взлома. Все попытки лишь укрепляли искусственный интеллект, и она опережала своих врагов на несколько шагов.

Редьярд покинул здание и, взяв свой велосипед, направился к автобусной остановке. В своей работе он мог использовать транспортные средства, расположенные на стоянках всех государственных учреждений, но транспортное сообщение в городе было устроено так, что необходимость в личном авто отпадала. Девяносто шесть процентов перемещений по городу осуществлялось посредством общественного и велотранспорта.