– И моя тоже, – согласился он.

– Тогда покажи мне, какой ты есть на самом деле. Окажи мне такое же доверие, о котором просишь меня.

– Ты получишь мое доверие, Энинву, но если ты узнаешь всю правду, ты будешь до смерти напугана.

– Разве я ребенок? – спросила она с раздражением. – Или ты моя мать, которой хотелось бы уберечь меня от той правды, что известна взрослым?

Он не показал и вида, что оскорблен ее словами.

– Большинство моих людей благодарны мне за то, что я оберегаю их от этой, касающейся меня, правды, – сказал он.

– Это только слова, но за ними я ничего не вижу.

Он встал, а она повернулась к нему лицом, так что его тень полностью закрывала теперь ее маленькое ссохшееся тело. Она была чуть ли не вдвое ниже его, но для нее было не в новинку стоять лицом к лицу с более крупными людьми и подчинять их своим желаниям – либо силой слова, либо силой рук. Она могла бы сделаться столь же большой и сильной, как любой мужчина, но предпочитала сохранять свое телосложение, чтобы продолжать обманывать других. Чаще всего ее кажущаяся беззащитность успокаивала чужеземцев, а кроме того, заставляла каждого возможного нападающего недооценивать ее способности.

Доро продолжал пристально смотреть на нее с высоты собственного роста.

– Временами только ожог может заставить ребенка уважать огонь, – сказал он. – Идем со мной в одну из твоих деревень, Энинву. Там я покажу тебе то, что ты, как тебе кажется, хочешь увидеть.

– И что же ты сделаешь? – осторожно спросила она.

– Я дам тебе выбрать кого-нибудь, врага или просто бесполезного человека, без которого твои люди вполне могут обойтись. И затем я убью его.

– Убьешь!

– Я убиваю, Энинву. Вот так я сохраняю свою молодость и свою силу. Я могу сделать только одно, чтобы показать тебе, кто я такой: убить человека и влезть в его тело как в одежду. – Он глубоко вздохнул. – То, что перед тобой, это не то тело, в котором я родился. И оно не десятое, которое я износил. Не сотое и не тысячное. Твой дар кажется добрым и благородным, мой же – нет.

– Ты дух, – в испуге выкрикнула она.

– Я уже сказал, что ты ведешь себя как ребенок, – продолжил он. – Теперь ты видишь, как напугала сама себя?

Он был похож на огбанджи – дух ребенка-дьявола, которого многократно рождает одна и та же женщина и который сразу умирает, причиняя матери одну только боль. Женщина, в которую вселился огбанджи, может рожать множество раз, и всякий раз у нее будет появляться мертвый ребенок. Но Доро был взрослым. Он не возвращался в чрево собственной матери, и ему не нужны были детские тела. Он предпочитал воровать тела мужчин.

– Ты дух! – продолжала упорствовать она, и ее голос охрип от страха. Тем временем часть ее разума не переставала удивляться, как она смогла так легко поверить ему. Она и сама знала множество уловок и множество способов устрашающей лжи. Почему же теперь она вела себя как самый невежественный чужеземец, наперед уверенный в том, что ее устами говорит сам бог? Тем не менее она верила сказанному и боялась. Этот человек был еще более необычным, чем она сама. Этот человек не был человеком.

Когда неожиданно он слегка коснулся ее руки, она вскрикнула.

Незнакомец выразил явное неудовольствие.

– Послушай, женщина, если ты привлечешь сюда своим криком людей, я без разбора убью любого из них.

Она стояла, не произнося ни звука, поверив ему и на этот раз.

– Ты уже убил кого-нибудь по дороге сюда? – едва слышно проговорила она.

– Нет. Я старался не убивать никого, опасаясь за тебя. Я подумал, что здесь у тебя могут быть родственники.

– Целые поколения родственников. Сыновья, сыновья сыновей и даже их сыновья.