— Что я им скажу? Какой-то мужчина просит с ним встретиться — это не преступление. Но сидеть и ждать, когда случится криминал, я не собираюсь.

— Тогда надо рассказать Глебу, — Аня не сдаётся. — Он не последний человек в городе, у него связи. Пусть сделает что-то с этим психом.

Мне только взгляд отвести остаётся.

Ближе к утру я уже так себя накрутила, что готова была хоть у чёрта помощи просить. Позвонила мужу, рассказала ему всё. А он ответил, что я пытаюсь отыграть назад, чтобы не ехать в деревню. Ну да, ну да… Придумала страшилку, Лера.

Как у Глеба хватает совести вести себя подобным образом, я не понимаю. И молчу о том, что он не ночевал дома. Боже мой, я выходила замуж совсем за другого мужчину. Поразительно, как Глеб изменился после появления дочери.

— Укачаю Машу и поедем, — я оставляю подробности за кадром.

— Ох, ладно, — соглашается Аня. — Но я всё равно считаю, что Глебу нужно рассказать о телефонном маньяке.

***

Маша решила, что спать ближе к полудню — это не про неё. Пришлось выкручиваться. Первую часть вещей на улицу вытаскивала Аня, а мы с дочкой прохлаждались в машине. Но подруга — не грузчик, и за дело взялась я. Аня с Машей отправились на детскую площадку ножками топать.

Перетаскав кучу сумок и коробок, возвращаюсь в квартиру за детской коляской — она последняя. Сажусь на кушетку в прихожей и с грустью смотрю на семейное гнёздышко. Я думала, мы с мужем и дочерью будем здесь счастливы. Я так старалась, чтобы всё у нас было хорошо. А вышло не очень.

— Как в песне, — шепчу с грустной улыбкой.

Я уже не знаю, люблю ли мужа. Раньше любила, но систематические унижения с его стороны убили чувства. Толстая задница, пятно на майке, гулька на макушке — всё это постоянные мелочи, спутники нашей семейной жизни. Но время от времени случались вещи и покруче оскорблений. Я никому из близких не говорила, что супруг поднял на меня руку. Маша тогда проснулась, заплакала от наших криков, и я рвалась к ней, но Глеб не пускал…

У меня в глазах стоят слёзы. Тогда мне было больно и обидно, а сейчас всё прошло. Осталось только понимание, что сворачивать всю эту семейную лавочку надо было именно в тот момент. Но не свернула. Ждала, что Глеб станет прежним — ласковым, внимательным, заботливым, любящим. Дура я.

Никакой дизайнерский ремонт в большой квартире, собственная машина под попой или карточка с энной суммой денег не заменит спокойной жизни. Не будет больше скандалов, унижений, страха. Всё будет хорошо.

Беру сложенную коляску, выхожу из квартиры — дверь в ад закрылась. Навсегда. К жестокому супругу я не вернусь. Для моего возвращения он должен измениться. А это уже будущее. Туманное и под большим знаком вопроса, но будущее. В прошлое дороги нет.

Спускаюсь на лифте на первый этаж, выхожу из подъезда, и у меня замирает сердце. На детской площадке Аня с моей дочуркой, а рядом с ними здоровенный мужик в чёрной толстовке. Лица его я не вижу — оно скрыто капюшоном. Подруга что-то говорит мужчине, а он наклонился к Маше, держит её за ручку.

Сердце делает густой глухой бух, и я, бросив коляску у подъезда, бегу к дочери. Расстояние приличное, я несколько раз запинаюсь и когда достигаю цели, мужчина уже отходит на несколько метров от площадки.

— О, господи, ты чего?! — Аня не знает, кого держать — меня или Машу. — Лера?

— Кто?.. — я задыхаюсь, глядя на уходящего мужчину в чёрной толстовке с капюшоном.

Он будто герой комиксов про супергероев — габаритами здорово напоминает Халка. Широченная спина, мощные плечи, ладони собраны в кулаки-булыжники, а походка у него тяжёлая — кажется, асфальт может трещинами пойти.