Она снова прокашлялась:

– Я надеялась, что…

– На что?

– Что ты не поступишь, – промолвила она наконец и только тогда оторвала взгляд от пола, посмотрев мне прямо в глаза, – я не хотела, чтобы учеба тебе мешала.

У меня на лбу выступила испарина.

– Мешала? Чему?

– Ты ведь знаешь, что я не могу тебя отпустить. – Ее глаза выражали протест. – Ты будешь слишком далеко от брата, когда ты ему так нужен.

– Но… ты же сама позволила ему поступать так рано.

– Я хочу, чтобы ему было комфортно, – резко ответила она, – даже…

– …даже за счет меня. – Я почувствовал, как меня начинает душить горечь и разочарование. Судорожно сглотнув, стараясь сдержать соленые слезы, я ответил: – Я еду в Кардифф.

– Я не стану платить.

– Папа заплатит.

– Ха. Он даже семью свою содержать не может, да и к тому же помогает Уиллу с…

– Тогда я устроюсь на работу.

– И как тогда ты собираешься посещать занятия? Не глупи. – Она придвинулась и взяла меня за руку. Ее ладонь была ледяной. – Бен, в глубине души ты и сам знаешь, что не сможешь оставить своего брата. А если с ним что-нибудь случится? – Ее глаза-щелочки сверлили меня насквозь. – Я с ума сойду, если что-то случится.

Всего лишь на какое-то мгновение ее взгляд упал на ящик комода, в котором хранилась целая куча таблеток: анальгетики, снотворное, антидепрессанты.

– Я люблю тебя, Бен, но мы должны позаботиться и о твоем брате. Не только я за него в ответе, но и ты.

– Ты сама могла бы переехать в Оксфорд. – Я только глянул на нее, но уже знал, что она скажет.

Мама охнула:

– Переехать?

В последнее время она едва выходила из дома. Он был ее крепостью, ее стерильным вакуумом. Только здесь мама чувствовала себя в безопасности.

Она покачала головой:

– Я куплю тебе машину. Подумай об этом. И ты мог бы устроиться механиком. Все равно, в конце концов, это и будет твоя профессия. Да и заработать немного сможешь во время учебы.

Чувствуя себя совершенно сломленным, будто столетняя развалина, я достал из кармана письмо из университета, смял его и выкинул в мусорку.

Только тогда мама наградила меня улыбкой:

– Ты хороший сын, Бен. Не знаю, что бы я делала без тебя. Большинство ребят твоего возраста не отличаются и десятой долей твоей ответственности. Хорошо я тебя воспитала, да?

Я только кивнул, схватил скейтборд, что стоял рядом с дверью, и буркнул через плечо:

– Буду к обеду.

– Бен, ты нам нужен. Помни об этом. – Ее голос задрожал, и я оглянулся. Она снова закатала рукава и показала мне свои запястья. Смотри, Бен, смотри, к чему приводят наши ошибки.

Как? Как я мог объяснить Лиззи, что происходит у меня в душе? Сможет ли она понять? В конце концов, она ускорила шаг и пошла с Кармен, оставив меня наедине с самим собой.

Моя нога с громким плеском опустилась на песок. Там, где мы шли еще совсем недавно, уже образовывались лужи, и в них отражалось свинцовое небо. Туман почти расступился, и мы стали замечать нечеткие следы других команд. В них тоже набиралась вода.

– Уилл, когда там прилив? – Мне не удалось скрыть волнение в своем голосе.

– Еще не скоро, – он махнул рукой, даже не посмотрев на часы, – таймер пока не сработал.

– У нас… было… полтора часа. – Грейди тяжело дышал.

– Так сколько у нас осталось?

Уилл сверился с часами:

– Минут пятнадцать есть.

Я замер:

– Ты мне и в прошлый раз то же самое сказал.

Его глаза полезли на лоб.

– Ох-ох.

– Что такое? – повернулась к нам Лиззи.

– Часы сдохли.

– Уилл! – Грейди застонал. – Ты должен был следить за временем!

– Так сколько у нас осталось на самом деле? – Лиззи возмущенно повысила голос.

Я приподнял рукав кофты. Дедушкины часы тикали все так же уверенно.