На речке мы с Никитой быстро расправлялись с моим бельем. Стирать я ему, конечно, не позволяла, а вот отжимать тяжелые простыни и пододеяльники он помогал. Так мы справлялись в два раз быстрее, и у меня появлялось свободное время. Оставив таз прямо на берегу речки, мы бежали к нему во двор через лес, благо дом деда Саввы тоже располагался не в центре Ильчина.

Дед Савва смотрел на меня блеклыми голубыми глазами, качал головой, кряхтел, но молчал и ничего не говорил. Я его побаивалась, но Ник уверял, что все в порядке, и мне можно находится у него дома. Впрочем, в то время, когда Дуняша убиралась и готовила у них, я старалась не появляться. Знаю, что сестра никогда не проболтается, но мне не хотелось ее подставлять. Ведь если кто прознает, ей тоже достанется. Знала, мол, и промолчала.

Ник обалдел от новости, что я ни разу не видела ни одной телепередачи. Молча смотрел, как я осторожно нажимаю кнопку за кнопкой на пульте, выбирая канал. Мне все казалось жутко непривычным. Даже тихий звук заставлял вздрагивать. Я казалась самой себе жуткой невежей, неандертальцем. От этого понимания хотелось спрятаться под одеялом.

- Глупости, Огонек! - отвечал он на мои протесты. - Это просто ящик. От его наличия люди даже наоборот, больше тупеют, чем от его отсутствия.

И еще, он, кажется, задался целью показать мне все видеофильмы, что были у него на ноутбуке. Когда я робко попросила показать мне диснеевские мультфильмы, Ник не засмеялся. Просто включил. И я была ему бесконечно благодарна за его понимание.

Еще он надевал на меня огромные наушники и включал музыку. Я переслушала все, что он включал мне. Узнала о разных жанрах.

- Вижу, что тебе не зашло, - улыбался Ник, когда я кривилась от бешеной какофонии в ушах. Половина слов была проглочена, да и вообще, для себя я поняла, что музыку без слов мне нравится слушать больше. Может, просто с непривычки. - А тебе трудно угодить. Ну-ка попробую кое-что.

Когда в наушниках раздалась тихая и мрачноватая музыка, я сначала замерла. А потом вдруг осознала, что от восторга. Потому что музыка передавала настрой нашего леса. Такой же темный, глухой и зловещий. Но не страшный. Загадочный, заставляющий замереть. Как в преддверии дождя. От этой музыки у меня на коже высыпали мурашки на коже, и Никита удовлетворенно хмыкнул.

- Кто бы мог подумать. Ты на одной волне с моим братцем. Это его плейлист.

Частенько мы с ним дурачились, танцевали под быстрые бестолковые песни, хохотали и прыгали по его кровати. Иногда ходили на рыбалку, ловили пыжьян и, похожего на лосося, ленок. Никита не умел, и я в душе радовалась, что хоть чему-то учу его я. Удочки и деда Саввы были так себе, он тоже не особо увлекался рыбалкой, как выяснилось, но нам были очень даже в самый раз. Терпеливо я объясняла Никите как правильно подсекать, как лучше сматывать леску и так далее. Подоткнув подол льняного серого платья и стоя на огромном влажном валуне, я деловито мотала жужжащую катушку.

- Мне рыбалка не нравится, - расстроенно говорил он, когда в очередной раз я вытаскивала крупную рыбину. Его поплавок безмятежно качался на воде, а ведерко было пустым.

- О... Можем уйти, - застенчиво предлагала я. И зачем я перед ним выставляюсь?

- Нет-нет! Я вижу, что ты балдеешь! А мне все равно чем заниматься, если ты рядом.

Сказал и тут же покраснел. Мои щеки тоже налились пунцовым цветом вслед за ним. Мы неловко замолчали и повернулись каждый к своей удочке. Я была уверена, что Никите я тоже нравлюсь.

Кстати, его брата я так ни разу и не увидела. Иногда мне даже казалось, что его на самом деле не существует. В доме бывали только мы с Ником, дед Савва почти все время сидел на пеньке у крыльца. А вот старшего брата Никиты как будто бы и не было вовсе.