Почти три года миновало после того гибельного торнадо. В открытое окно дул слабый ветерок. Высоко в небе плыла луна. Я осторожно вылезла из-под одеяла и взяла свой фонарь. Осветила лучом комнату: ветхие занавески, пустая корзина, одежда на полу. Стол, заваленный бумагами, тарелка с крошками от сэндвича. Среди беспорядка комнаты мои мягкие игрушки были похожи на диких зверей, притаившихся в подлеске.

На цыпочках я прошла в соседнюю комнату, где в бегающем луче фонаря диван и телевизор выглядели по-другому – двухмерными, плоскими. Как будто это не мебель, а нарисованные предметы. На диване спала Дарлин – сумрачная тень, ворох одеял. Я замерла, прислушиваясь, пока она не издала тихий всхрап.

В трейлере у нас только одна спальня, которую занимали мы с Джейн. Вторая комната, открытой планировки, служила нам одновременно кухней и гостиной, где также можно было и спать. Тут всегда было чисто, все блестело и стоял запах моющих средств. Благодаря Дарлин. Своей комнаты у нее не было, а значит, она не имела возможности уединиться за закрытой дверью. Кровать ей заменял диван. Днем о том, что она здесь спит, и не догадаешься. Каждое утро Дарлин складывала одеяла и убирала их вместе с подушкой, словно стыдилась того, что не может обходиться без сна, и хотела скрыть эту «дурную привычку».

Я вышла из трейлера и вдохнула ночной воздух, напоенный ароматом цветочной пыльцы. На аспидном небе светила полная луна – размытый по краям небрежно очерченный диск. Стоял май. Лето еще только начиналось, а ветер уже был горячий, хоть и несильный. Я погасила фонарь, чтобы глаза привыкли к темноте. Трейлерный поселок в ночи мерцал всеми оттенками серого. Я двинулась по тропинке. До меня доносилось шуршание сверчков в траве, вспугнутых моими шагами.

Дарлин любила говорить, что мы живем в стационарном передвижном доме, хотя, на мой взгляд, это взаимоисключающие понятия. Но сестра считала, что «стационарный передвижной дом» звучит солиднее и красивее, чем «трейлер». Снаружи наше жилище выглядело как домик из настольной игры: идеальный прямоугольник из хлипкого материала. Вокруг – забор, доходивший мне до пояса. Все трейлеры в нашем ряду были более или менее одинаковыми, хотя обитатели многих добавили кое-какие отличительные штрихи: уличный очаг, китайские колокольчики, собака на цепи, табличка «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН».

Наш трейлер занимал место под номером 43, стоял на краю оврага с высохшим руслом на дне и зарослями куманики на склонах. Здесь мы жили с тех пор, как торнадо лишил нас крыши над головой и исковеркал наши души. Наш трейлер выделялся тем, что на нем лежал налет запустения. Кое-кто из соседей выращивал овощи в глиняных горшках, но у нас на это не хватало времени. Когда кто-то готовил сытный ужин, по поселку плыл пряный душистый аромат, но у нас на стряпню не оставалось сил. Трейлер номер 43 имел все признаки того, что его обитатели довольствуются малым.

Где-то вдалеке раздался вой койота – скорбный гортанный плач. Мне не полагалось гулять по ночам. Дарлин предпочитала жить по заведенному порядку, не признавала отступления от правил, что проявлялось как в ее собственном поведении, так и в отношении к нам с Джейн. В трейлере везде – над раковиной, у входной двери, в ванной – висели начерканные ее рукой записки. Вытирайте ноги. На ручку слива давить 15 секунд. Джейн, не трогай мою косметику.

Койот снова заголосил в надежде, что кто-то из сородичей отзовется. Его хриплый заунывный вой повис в воздухе, словно туман. Ему никто не отвечал. Дарлин, если б знала, где я, устроила бы мне разнос, а Джейн еще и отшлепала бы. Но мне было все равно. Не в первый раз я пускалась в ночное приключение – и наверняка не в последний.