«– Какой смысл? Я не самоубийца».

Собственные слова болезненно ударяют по голове. Зачем я вообще полезла во всё это? Веки тяжелеют; поток крови усиливается, вытекая изо рта, смешивается со слюной, скатываясь по подбородку. Тебра́рум смотрит на меня сверкающими глазами, прежде чем резко вырывает руки из моего тела. Боль становится невыносимой. Болезненный стон вырывается изо рта. Голос словно пропадает. Пытаясь вдохнуть, чувствую тягостные хрипы. Падая на четвереньки, я начинаю сильно кашлять. Сгустки крови вырываются изо рта с новой силой, окрашивая траву в багровый цвет. Рана в груди адски болит, а последние силы словно утекают через неё, покидая меня. Я старательно подношу руку к ранениям пытаясь перекрыть поток крови, когда в глазах начинает мутнеть. В конец обессилев, валюсь на землю.

Последнее, что мне удается увидеть – яркая и ослепляющая вспышка зелёного света, после чего сознание ускользает от меня, погружая во тьму.

– Это поразительно, но она жива, правда потеряла много крови. Рана могла быть и серьёзнее, – это голоса в моей голове или кто-то и в правду говорит рядом?

– Глупая девчонка! – прозвенел знакомый голос, наполненный злостью, но так размыто, что я с трудом могла разобрать хоть что-то.

Медленно открыв слипшиеся глаза, пытаюсь проморгаться, чтобы размытая пелена исчезла. Даётся пробуждение крайне неприятно.

– Она пришла в себя! – мягкий женский голос лепечет почти у меня над ухом.

Как только взгляд немного проясняется, я начинаю различать лица. Мрачный Абе́ктибус смотрит на меня со злостью, в то время как девушка в светло-синей одежде что-то смотрит на мониторах, провода которых тянутся ко мне. Ноющая боль не даёт нормально двигаться, подавляя мои попытки подняться.

– Ты как? – сразу же спрашивает Абе́ктибус.

Он выглядит довольно потрепанно: из разбитой губы показываются кровяные прожилки, из которых едва сочится кровь, всё лицо покрыто ссадинами и мелкими порезами, неизменным остался только его непроницаемый взгляд.

– Что с Бэлп и остальными? – хрипя, произношу я.

– Не напрягайся, тебе нужно отдохнуть, – тревожно произносит девушка.

Глаза снова начинают слипаться, но я изо всех сил стараюсь не отключиться, буравя Абе́ктибуса взглядом. Он тяжело выдохнул, помотав головой.

– С ней всё будет хорошо и с остальными всё в порядке, пара болячек, пустяки. Кэ́лдос почти что успел починить зе́мпсид до того, как ты кинулась на самоубийство… вот только… неважно. Поговорим позже.

После этого я провалялась в лечебнице пару дней, залечивая болячки, оставшиеся после боя. Ко мне заглядывала Оля и мы много болтали с ней на разные темы, в основном она рассказывала, что происходило нового за день и о состоянии Бэлп… на этом наш разговор обычно заканчивался. Девушка улыбалась и, смахивая белокурые волосы, заделанные в высокий хвост, уходила. Медработница удивлялась тому, как быстро затягиваются мои раны, на что я удивлённо хлопала глазами, ведь прежде у меня обычная ранка от пореза заживала как минимум неделю, а тут дыра в груди за пару дней затянулась.

Встав на ноги, первым делом я навестила Бэлп, но она была без сознания, хотя здешние медики утешали, говоря, что её состояние улучшается с каждым днём, а полученные раны не смертельны. Тренировки пришлось отложить на какое-то время, ведь окончательно мой организм так и не восстановился, да что уж там, каждый шаг отдавался болью в груди. А самое сложное было только впереди. Заглянув в свой телефон, я обнаружила большое количество непринятых звонков и сообщений от мамы. Это повергло меня в ужас. Вернувшись в свой мир, мне пришлось выслушать целую тираду. Хотя оно было и понятно, меня не было несколько дней, а придумать внятное и логичное объяснение я так и не смогла. Отмахнулась тем, что была у Ленки, и мы готовились к предстоящим экзаменам. Оставалось дело за малым: чтобы мама не позвонила подруге. Благо, в мире куве́лов работал телефон за счёт небольшого сооружения, о котором я попросту забывала спросить, хотя это меня не сильно волновало. Важнее было то, что я могла поддерживать со всеми связь.