- Ника, ты что? Ника, Ника, ну прости, я не думал, что ты так расстроишься...
Его огромные медвежьи лапы сгребли меня в охапку, и я вдруг ощутила прикосновение горячих губ к своей щеке. Буквально ошалела от этого, потеряв дар речи, забыв, что плакала, вообще обо всём на свете забыв. Медведь ещё на секунду прислонился лбом к моему виску, шепнул тихо: "Прости", - и вдруг подхватил меня на руки и понёс куда-то.

Тимур

Вероника лежала тихо в моих руках, совсем не шевелясь. Не обнимала меня за плечи, но и не вырывалась. Уже перед чёрным входом она засуетилась, попросила:
- Опусти, я сама дойду, - но я не позволил. Нет уж, сам напортачил - сам и исправлять буду. Ну, и из рук её выпускать не хотелось, честно говоря.
Занёс на второй этаж, поставил перед дверью в комнату.
- Прости, - повторил снова, как заведённый. Будто забыл другие слова.
- Да не злюсь я! - в сердцах воскликнула она, противореча сама себе. - Иди.
А я словно к полу прирос.
- Что? - усмехнулась ведьма. - И переодевать меня сам будешь?
- Ты не уедешь?
- Нет. Завтра ведь интервью, забыл?
- Я жду тебя на ужин.
Ушёл. Залетел в свою комнату и стал мерить её шагами, не обращая внимания на то, что вся одежда мокрая. Чёртова ведьма! Что она со мной сделала? Было сильное ощущение, что у меня в груди огромная зияющая рана, и эта женщина каждым словом, каждым взглядом - да вообще, любым действием - тыкает в эту рану. То грубо, то ласково. Но мне больно всякий раз, только в разной степени. Я точно помню, что сегодня с утра этой раны ещё не было. Я был спокоен, просто недоволен. Хотел, чтобы она поскорее уехала - и только. А теперь - страшно поверить, но я не хочу, чтобы она уезжала. Сам не хочу, не из-за отца. Как будто я превратился за полдня в отъявленного мазохиста и желаю, чтобы Вероника продолжала трогать эту мою рану в груди. Желаю боли. И боюсь её лишиться.
Когда Вероника заплакала в пруду, там будто бы граната взорвалась - тогда-то я её и осознал. Что мне делать с этим? Это ведь... Я же не мог влюбиться в почти замужнюю женщину, верно? Глупость какая-то... как можно влюбиться за один день, да ещё такой... бОльшую нелепость, чем наше с Вероникой знакомство, трудно придумать. Ну а что ещё это может быть? Дружеские чувства? Пфь!
Однако, пока принимал душ, я сумел придумать утешительное и вполне логичное оправдание своим чувствам. Я ведь почему согнал Веронику со своих стоп во время упражнений на пресс? Потому что прикосновения девушки, пусть даже и только к ногам, произвели неизгладимое впечатление на мой мужской организм и он откликнулся вполне естественной реакцией. Пришлось отогнать журналистку, чтобы её же не смущать кое-чем, торчащим из шорт. Короче, всё просто: меня влечёт к ней физически - и тут нет ничего удивительного. Она молодая, красивая, и с такой фигурой, что у любого половозрелого самца слюнки потекут, не то что у отшельника, который белых самочек младше пятидесяти несколько лет вблизи не видел. Да, я лишь немного перевозбудился - вот и вся проблема, которая решается на раз.
Моё решение будто читало мои мысли - ждало в комнате, куда я вывалился из душа в одних трусах. Саран легко поднялась с кровати и в два невесомых шага подлетела ко мне. Положила руки на плечи, слегка погладила, хитро поглядывая улыбающимися узкими глазками. Казалось бы, вот оно - бери и решай. Снимай напряжение, в крайнем случае можно и глаза закрыть и подключить фантазию, как в подростковые времена, но... я не хотел. Смотрел на юную девушку в соблазнительной сорочке, готовую на всё, чтобы доставить мне удовольствие - и не чувствовал ни грамма желания. И дело даже не в том, что пользоваться её телом как сексуальной куклой непорядочно. Хотя и это тоже. Но самое главное - я её не хотел. Она была мне почти противна.