В какой-то момент противостояние стало кровавым. Тогда и появились стены Сен-Сфета. Город стоял на одном из осколков Каменного плато и пока земля всё больше сползала в русло Великой реки, он был недвижим, словно огромная чаша.

Городок не один раз принимал удары Хаелион, но вражда закончилась в апогее схваток. Почти одновременно к власти в семействах пришли двое молодых парней, некогда учившихся вместе в столичных академиях – Рхаирмо Хаелион и Ифатха Сфета. К сожалению, они были не товарищами, но, к счастью, благоразумными людьми и быстро пришли к согласию.

Гарнизон в Сен-Сфета никогда не распускали полностью. Он состоял из нескольких хакано́в12. Первый, Шавки, следил за порядком в городе. Второй хакан – это Лысые собаки. Они тушили пожары. А третий назывался и вовсе чрезмерно иронично – Трусливые паскуды. В него входили те, кто готов был в любой момент защищать город. Остальные хаканы распустили за ненадобностью. Градоправитель раньше пытался хотя бы уменьшить оставшиеся три, но у него ни разу не вышло, благодаря упорству господина Ифатхи.

Кроме паскудиков, как их ласково называли горожане, никто сильно не боялся нападения. Так всегда выходит, когда всё слишком хорошо и беда кажется настолько далёкой, что начинаешь сомневаться в её реальности. Местные жители стали разводить собак. Город и до этого занимался боевыми породами, сторожами и охотничьими гончими, но в какой-то момент собаководство стало одним из самых прибыльных занятий. В Сен-Сфета можно было найти пса на любой вкус в прямом и переносном смысле. В питомниках обитали собаки-няньки, отличающееся добротой к маленьким детям; декоративные шавки-мочалки, неспособные жить без чужой помощи и особые «вкусные» породы для гурманов. Желающих приобрести животное хватало, чтобы в городе появился цех. В него входили заводчики, которых намного чаще называли псарями. Заказы распределялись по влиянию и возможностям, и в целом выходило справедливо.

Город не бедствовал, но его благополучие крылось в аккуратности, но, увы, не в достатке жителей. Если бы горожане относились к тому, что имели чуть более небрежно, то неровные, разные по ширине и длине улицы за неполный месяц обросли бы навязчивыми неприятными запахами. Смрад стелился бы, как паутина по задохшимся переулкам, по озёрам грязи в разбитых колёсами дорогах и клокам шерсти после драки позабытых людьми и добром собак. Но жители были достаточно порядочны. Возможно, это наследие дисциплины хаканов, переданное отцами, мужьями, сыновьями и братьями.

Местная жизнь, как всегда бывает, оказалась небогата на события. В городе был дефицит шокирующих слухов и новостей. Самое доступное людям развлечение постоянно испытывало нехватку материала. Сплетникам не оставалось ничего, кроме как следить за соседями и интересоваться каждой мелочью личной жизни окружающих. И им хватало подобных интересностей, чтобы занять следующий вечер, но не больше. Поэтому любой незначительный проступок превращался в событие, а действительно невероятные вещи вызывали целое помешательство. И если «события» забывались через день или в худшем случае неделю, то второе так впечатляло горожан, что источник новости мог подвергнуться последствиям истерии куда большей, чем заслуживал.

***

В тот день было приятное летнее утро. Вдали по небу растянулись тощие белые тучи. Солнышко, в последнее время ставшее особенно жестоким, ещё не начало кусать за макушку. Ни одному ребёнку не могло прийти в голову оставаться дома при такой погоде.

Две маленькие фигурки неслись вниз по улице Пыльной к Старым псарням, которые затерялись за заброшенными домами. Дети забежали за одну полуразрушенную громаду, пролетели по короткому пути одичавший сад и оказались прямо перед линией плоских построек – коробушек. Зданий было меньше десяти, они боками жались друг к другу. Накрывала их крыша из старых почерневших досок и соломы. Под общим покровом, как под одной измерительной линией, различия построек выделялись ещё более явно. Использовали эти сараи в основном летом для содержания собак. Однако сейчас их заняли только наполовину.