Нет – это совсем не одно и то же.

Во имя осуществления всего того положительного, что со временем действительно еще приведет к настоящей, а не липовой прополке всех сорняков прошлого, надо было бы жить именно зрелой мыслью.

Однако российские интеллигенты явно вот всегдашне так предпочитают жить излишне изысканными, восторженными фантазиями, гнездящимися в самой глубине довольно-то многих из их сердец.

Причем некоторые из больших писателей во всю силу своего таланта немыслимо изощренно преображают весь этот белый свет во что-то, ему пока никак еще нисколько не свойственное, а потому на данный момент и нигде совершенно же нисколько не существующее…

И надо бы более чем безукоризненно осознавать всю разницу меж проглянувших в крайне острой ситуации в чьем-либо светлом лике черт откровенного зла и тем человеком, что попросту исключительно безбожно потускнел всем обликом своим, однако при этом именно так разве что вследствие весьма тяжких внешних условий.

И ведь случилось это именно, поскольку был он довольно-то ежечасно отягощен всеми теми тяжелейшими бытовыми веригами, а потому и судить его надо бы непременно уж во всем ведь иначе.

Раз основною причиною нравственного оскудения всей его души стало именно то, что ему всю его жизнь чего-либо попросту никак совсем не хватало, но и не более того…

Внешняя чистота – это, в принципе, дело исключительно наживное, а если и нет, то вот достаточно быстро от кого-либо довольно поспешно отпрянув, чужой нечистоты духа во всем его переизбытке сразу так и близко вовсе-то никак нисколько не наберешься…

Ну а тот подчас даже и чрезмерно чуткий такт, как и всякая житейская задушевность, попросту еще должны были явно вот сочетаться с доподлинным и вовсе не напускным пониманием весьма внятных требований всегда уж нарочито навязчивой реальности…

Грязь – она исключительно вездесуща, и ее можно разве что лишь везде углядеть, да и, собственно, переделать все ее свойства сколь однозначно так явно на пользу истинно светлого разума… В том же случае, когда с нею весьма вот до чего расторопно, со всем тем ранее и небывалым энтузиазмом до чего ведь старательно расстараются попросту нигде и никогда нисколько не соприкоснуться светлой душой…

То уж тогда сам собой и возникнет тот иллюзорно-чистый мир, который, между тем, еще непременно и сколь безутешно во всем обязательно окажется грязен буквально везде, где того (по всеобщему молчаливому согласию) отныне уж станет никак не прилично ведь, собственно, хоть сколько-то вообще примечать.

А между тем нисколько нельзя до чего зорко так глядеть поверх черноты ночи всего общественного невежества, видя при этом одни лишь те неотвратимо надвигающиеся дни более светлого завтра вполне ведь добротных идей.

Этим разве что только отравишь колодезь людской мудрости исключительно отвлеченными от всякой действительности безмерно немыслимо благостными ожиданиями.

Ну а коли была слепая и самодостаточная толпа заискивающе расторопно раскрепощена всеми теми бестрепетно благими, суровыми воззваниями, то вот именно тогда тот наспех оседланный народ еще столь непременно окажется только-то и всего, что явно способен на одно лишь никем ранее и не слыханное насилие над всем тем вчерашним (для него лично) отвратительно несуразным прошлым.

И люди при этом более чем безотчетно могут всем сердцем своим разом возненавидеть друг друга.

А как же еще оно могло быть иначе, коли толпа, отчаянно возлюбив воспламеняющие души идеи, стала черства и полностью равнодушна буквально ко всяческому чужому горю.

Все старые мысли и чувства были теперь, казалось бы, навсегда так мертвы.