– Он что, иностранец? – отпиваю свой коктейль.

– Нет, русский, родители просто уехали на год. Вот он к ним собирается и меня с собой зовет.

– Значит, серьезно настроен, – улыбаюсь, подбадривая ее. В каждом слове и моменте ищу положительное. – Не тяни, расскажи ему все. Кто он?

Инна замирает. Как будто не ожидала вопроса. Облизывает нервно губы. Глазами то в сторону бара, то в стол.

– Я его знаю, Ин?

– Видела точно, но я пока не хочу говорить. Боюсь сглазить.

– Ладно. Все равно рада за тебя.

– Он так целуется,… а в постели, что творит… – Откидывает голову на подголовник, прикрывает глаза и прикусывает нижнюю губу. – Я кончаю с ним по пять раз за ночь. Это просто… чума какая-то. Мне уже перед соседями стыдно, что у нас стон целую ночь, но как, если с ним только так.

Немудрено залететь…

А я проглатываю зависть. Нет, за подругу искренне рада. Завидую, что может вот так раскованно говорить об этом, не стесняться в постели, быть разной. Кончать при нем. Стонать.

Я вот как-то сначала зажата была с Глебом. Начала тайком посматривать эротические фильмы, какие там женщины раскрепощенные, свободные, но нести теперь это ни с того ни с сего в постель стесняюсь. Боюсь вопросов, типа, а с чего вдруг так решила? Сама себя в какую-то клетку загнала и не знаю, как вырулить. Настраиваю себя каждый раз, что это нормально быть открытыми, не стесняться друг друга, мы ведь влюблены. И я не проститутка и не шалава, чтобы так развязно, как в фильмах, себя вести. И хочется, и колется, и обсудить это не с кем. Где вообще эта грань что можно, а чего нельзя. Что этим мужикам нравится, что нет?

– Ин, все нормально будет. Езжай с ним в Европу, там расскажешь.

– Езжай… Тут еще одна проблема нарисовалась.

– О, боже. Все. Не надо больше никаких проблем. Тебе нельзя волноваться.

– Как тут успокоишься… Игнатова помнишь из моей группы?

– С челкой такой? Темненький?

–Да. Его в Ромашку распределили в кардиохирургию.

– Повезло.

Ромашка это центр имени Романова, где мой любимый папулечка - главврач.

– Мне на распределении пары баллов не хватило, чтобы попасть туда. А сегодня мне звонят и говорят, что Игнатову папа нашел место в другой больнице, тут освободилось и я следующая на очереди.

– Да?! Так это круто!

– Это круто было неделю назад. А сейчас я беременна, не знаю, оставлять ли ребенка, а ты советуешь ехать с парнем, знакомиться с родителями. Бля, вот че делать с этим всем?

– Во-первых, не ругайся, малышу это вредно. Во вторых, надо подумать.

С Инной мы вместе с первого курса. Сдружились сразу, несмотря на разницу в статусах. Мой папа – главврач, брат руководит фармацевтическим заводом, недостатка в чем-то я, в принципе, никогда не испытывала. У Инны мать-учитель, а папа - слесарь. И при этом она сама поступила на бюджет в мед.

– Вот мне что теперь делать? Отказаться от личной жизни и ребенка или от карьеры врача? Жень, - мажет по глазам тушь, я запуталась. А если я такого парня больше не встречу? А если такую работу не найду?

– Слушай, если парень тебя и правда любит, то поймет, почему ты с ним не летишь, – она отпивает воду. Я мохито.

– Любит… Может, и любит, может, говорит просто. Но такого мужика одного оставлять нельзя, ему же там быстро компания найдется.

– Слушай, что он за мужик, если оставшись один уже думает о других.

Оборачиваюсь на Артема. Может, этого тоже девушка беременная ждет, а он тут ищет с кем по городу покататься, а потом трахнуть в мотеле и вернуться в семейное гнездо. Мерзавец.

– Оставлять нельзя, ты права.

– … И бедность эта достала уже, – отпивает воду, поглядывая на мой коктейль на дне. Хочется, понимаю, но нельзя. – Папа ногу повредил, сейчас на больничном, платят там копье, так мама ему за каким-то специальным костылем аж в Подмосковье ездила, понимаешь? День потратила, потому что новый в десять раз дороже бэушного. А тут возможность в люди выбиться и за парня достойного замуж выйти.