– Да, пап, – согласно кивает она улыбаясь. – Не поговорили? – следом задаёт вопрос, сощурившись, от которого становится не по себе.

– Нет, малыш. Но я напишу маме сообщение, вдруг ответит. – Я стараюсь улыбнуться в ответ Кирюше.

– Не ответит, – грустно вздыхает дочь, опуская голову, и начинает что-то листать в своём смартфоне.

– Не грусти, моя королева. – Я пытаюсь говорить бодрее, разворачиваюсь к ней и поддеваю носик пальцем. – А давай куда-нибудь съездим перекусить? – решаю сменить тему, и это работает.

– В пиццерию, – восторженно выдыхает Кирюха. – Только выбираю я.

И такие глазки строит, что я просто не могу отказать ей. Знаю, что Лара будет злиться, но всё равно не могу по-другому.

– Только одну пиццу, Кир. – Я напускаю на себя строгий вид, но как только замечаю радость и слышу визг дочери, вся строгость улетает в дальний полёт, за облака.

– Обожаю тебя, папочка. И да, только одну и пополам, – соглашается она на условия. – Но только честный «пополам», а не как обычно. – Она складывает губки бантиком и сощуривается, заставляя моё сердце нестись вскачь.

– Хорошо. Честный так честный, – киваю ей. – Мне пять, тебе три, – добавляю я и сразу же получаю оглушающее:

– Нет! – кричит Кир., – Папа, обещай, что ты не будешь отнимать у меня мои кусочки? – тыкает в меня пальчиком, и я не выдерживаю, начинаю ржать на всю машину.

Так мы и выезжаем с парковки, переговариваясь и подшучивая друг над другом. Точнее, я дразню, а Кира только и делает, что повизгивает, но после всё равно смеётся вместе со мной.

Пока стоим на очередном светофоре, скидываю сообщение Ларе. Вижу, что она его прочла – снизу загораются две синие галочки, – но не отвечает. Никогда не отвечает, если это напрямую не касается дочери.

Откладываю телефон и сжимаю руками руль посильнее, чтобы выпустить всю ту злость, что кипит внутри.

Устал. От всего устал. Я не святой. Достаточно накосячил в жизни, и самый большой прокол у меня произошёл тогда, когда я подумал, что моя жена никуда не денется от меня. Что от таких, как я, не уходят. Что если добился её, значит, она моя навсегда. А болт тебе, Рысев, а не навсегда.

Когда начал пробовать одну бабу, после вторую, третью и так по кругу, то приходил домой и волей неволей сравнивал всех этих давалок с Ларой. Она для меня всегда была чистой, идеальной, только моей. А когда родилась Кирюша, я был самым счастливым. Я смотрел, как Лара кормит её грудью, и понимал, что сексуальнее и прекраснее ничего не видел в жизни. Рассматривал свою жену, которая после родов стала только сочнее, и чувствовал себя тем, кто сорвал джекпот. И, как любой идиот, думал, что это будет вечно. Как же я лоханулся!

– Пап, ты проехал, – слышу возмущённый голос Киры и действительно понимаю, что проехал пиццерию, в которую мы часто заезжаем с дочкой.

– Сейчас вернёмся, малыш, – отвечаю я и, заметив место для манёвра, разворачиваюсь.

Перекусив в пиццерии, мы едем домой. Как только Кира входит в квартиру, всё сразу меняется. Я чувствую, что вот сейчас я дома, пускай и не полностью доволен, но хотя бы так. Я и на работе чаще всего остаюсь допоздна, потому что просто не хочу ехать домой. И только в выходные я получаю хоть малейшее удовольствие от присутствия дома.

– Папа, давай быстрее, – кричит Кира, пробегая мимо меня в гостиную.

– Иду, Кирюш, – отвечаю я, улыбаясь.

Моя дочь наполняет этот дом жизнью.

Кира проносится мимо меня, забыв что-то в своей комнате, после возвращается. Раскладывает вокруг себя тетради, книги, как всегда, её любимые разной формы и цвета ручки и поднимает на меня полный радости взгляд.