Девушка настолько погрузилась в мысли, что не заметила, как преодолела остаток пути. Она удивленно смотрела на дверь квартиры, в которой прожила всю жизнь, и не находила в себе сил постучать. С одной стороны, не было очевидных причин переживать из-за предстоящей встречи с матерью. С другой – что-то невероятно угнетало, словно за порогом дома над ней нависала черная тень.

Неожиданно дверь открылась, отрезав путь к отступлению или промедлению.

– Чего не заходишь? Я видела тебя в окно, ждала-ждала, а тебя все нет. Уж думала, не случилось ли чего, – на одном дыхание проговорила мама Рины, забирая у дочери небольшую сумку. – Умывайся, и за стол сядем. Я с самого утра на ногах: постельное белье свежее постелила, в магазин сходила, приготовила – все для любимой дочурки. А как иначе? Я же мама, доля у меня такая, так что грех жаловаться.

Под мерное то ли ворчание, то ли причитание женщины Рина сняла верхнюю одежду, разулась, убрала все в шкаф. Она привыкла к тому, что мама часто подобным образом говорила сама с собой, оставаясь глуха к большинству фраз дочери. Выступая в роли молчаливого собеседника, девушка осмотрела прихожую, как будто что-то могло измениться, и ее взгляд упал на мамины сапоги. Выглядели они вполне опрятно и достойно для своего возраста, но все же им давно была заказана дорога на покой.

– Мам, почему ты опять их достала? Мы же тебе перед моим отъездом купили хорошие зимние ботинки. Неужели порвались? – обеспокоенно спросила Рина.

Девушка хорошо помнила странную привычку мамы: женщина всегда одевалась очень скромно и предпочитала поношенную одежду, хотя в гардеробе был неплохой выбор новых вещей. Возможно, поэтому она выглядела старше своих лет, хотя черные волосы не тронуло серебро седины. Статная осанка и изящная фигура скрадывались безразмерными кофтами, превращая красивую и высокую даму в безликую серую мышь. Рина не могла не переживать за благополучие близкого человека, поэтому раз за разом искала причину такого поведения.