− Ведь там ничья! − возразила Тианиель, − сэр Люциан ранил сэра Альтура, но и сам получил ранение.

− Бой проводился двое-надвое, поэтому сэр Люк остался при выигравшей стороне. Но, если тебе, дорогая подруга, так угодно, я приму сэра Люка у себя и стану обращаться с ним до Мабона как с благим рыцарем.

Я сжал зубы, понимая, к чему всё идет.

− В свою очередь, хочу предложить достойный обмен, − продолжала светлая королева, − За двух моих рыцарей и брата, даю другого брата, принца Конана!

На трибунах, занимаемых гостями из Благого Двора, пронёсся общий вздох: принца Конана обожали все. Миледи Ленна, которую Тианиель терпела только за то, что она была одной из фрейлин её матери, открыто вздыхала за ним, желая получить в штат своих многочисленных любовников.

− Согласна, − спокойно ответила наша королева, − Но все же настаиваю, что сэр Альтур должен остаться при своем Дворе, как и сэр Люциан.

− Но, в таком случае, поединок меж ними не закончен, − произнесла Эониель, − Необходимо назначить новый! Думаю, их можно отправить к королю цвергов Двалину за Диадемой Справедливости. Ко первым успеет принести её своей госпоже, тот и будет выигравшим. В таком случае выигравшая сторона назначает наказание проигравшей.

− Принимаю, − прозвучало над ареной.

− Да будет так! – прожурчал голосок Эониель. Только мне́ кажется, что её лицо при этом стало слишком довольным?

− Итак, каждый из соревнующихся рыцарей отправляется завтра, лишь солнце окрасит небо красками утренней зари. Они могут отправляться как вместе, так и порознь. Помощников с собою брать запрещается, использовать магию разрешается, но не друг против друга. Победившим считается тот, кто принесет своей госпоже Диадему Справедливости.

− Принимается, − вновь отозвалась светлая королева.

− Да начнется игра за справедливость! − завопил Дулли во всю глотку, − А теперь отметим хорошенько окончание турнира и выпьем ревенёвого вина за мудрость королев Неблагого и Благого Дворов!

Гости стали покидать трибуны, а на арену вышел придворный бард Макрель, и затянул свою новую балладу:

Кто с Сумеречною сравнится красотой?

Взглянет лишь раз – похитит твой покой!

Лишь только воспылает страстью сердце к ней,

Вмиг скроется она среди теней!

И будешь ты томиться и искать.

Её мотивов нам с тобою не понять…

Роннан, уже стоявший рядом с Тианиель вместе с другими рыцарями, болезненно скривился. Это не укрылось от королевы.

− Макрель! − её обволакивающий голос ударил, словно плеткой. Бард вздрогнул, поднял глаза и заметил устремленные на него взгляды: раздраженный – королевы и плещущий болью Роннана. Бард поклонился и немедленно прервал пение. Для порядка пощипав струны и покрутив колки, он наконец запел популярную при нашем Дворе балладу, изобилующую пикантностями на грани порнографии, о хитрой наяде Пилевии, игравшей с приходящими к её ручью молодыми людьми.

Я покинул арену на куплете, когда наяда стащила одежду у юного пастушка, решившего искупаться в ручье, и стала торговаться с ним за каждый предмет, выгадывая для себя поцелуи и ласки. В итоге пастушку одежда оказалась не нужна: проказливая наяда так его раззадорила, что он сам не заметил, как ушел вместе с нею в водяной чертог, пополнив собою собрание таких же глупцов.

По пути в пиршественный зал, в который переместились все, кто присутствовал на турнире, Сили поймал меня за рукав.

− Прости! Я не знал, что так выйдет!

− Ну, учитывая элементы хаоса, присутствующие на каждом турнире, можно было предположить.

− Нет! Я подкупил Дулли, чтобы он подсунул Альтуру орех с моим именем. Эониель спутала все карты, предложив схему двое-надвое!