— Да при чем тут твой нос? Меня Оксанкины прелести волнуют, — заржал оппонент. — Да и что такого? Друг – жив, враг – мёртв, всё в строку. А вот твой долг не выплачен… Или ты думал под шумок всё само собой рассосётся? Хренушки, не бывает так, своё я с тебя возьму в любом случае.

— Ну, попробуй, — с вызовом ответил я, принимая стойку: черт, я как-никак контракт с дьяволом заключаю, мне ли теперь пасовать перед какими-то мажорами?! Революция должна начинаться с головы, в том числе и революция в голове.

— Что тут пробовать…

Я толком ничего даже заметить не успел, просто в один миг тёмный вечер взорвался яркой вспышкой боли, заставившей меня отшатнуться назад и схватиться за нос. Из глаз обильно текли слезы, смешиваясь с кровью и пачкая одежду.

— Вот теперь в расчёте, — усмехнулся качок. — Свободен.

Один из его спутников протянул мне носовой платок и посоветовал:

— Прижми и голову вверх закинь.

— Сука, я сейчас вернусь к следаку и сообщу, что вспомнил новые подробности, и что удар ножом ты нанёс, а теперь сломал мне нос, запугивая, — гнусаво произнёс я, в душе клекотала обида.

— Подмусаренный, что ли? — качок отшатнулся, зато вперёд шагнул тот, кто подал платок.

Его можно было бы назвать даже интеллигентным на фоне остальных товарищей, слегка оттопыренные «ухи» с серьгой, модельная стрижка, задорный прищур зелёных глаз.

— Ну иди, — усмехнулся он. — Ты сейчас даже не свидетель, а так, «мимопроходил». А станешь свидетелем, по судам затаскают. Это, во-первых. Во-вторых, есть показания других свидетелей. Есть записи камер. А за дачу ложных показаний в уголовном кодексе предусмотрена ответственность. Статья триста семь, часть вторая, до пяти лет лишения свободы. Юрфак, как-никак…

— Да пофиг, — не сдавался я. — Вам все равно хуже будет…

— Что за люди, — презрительно сплюнул юрист, — себе глаз готовы выколоть лишь бы у соседа двух не стало. Ты за дело получил? За дело. Больно? Обидно? Зато справедливо! Давай, иди если хочешь, но поверь, сделаешь всё гораздо хуже лично для себя.

— Да пошли вы, — я бросил платок на землю и побрёл уже в сторону ближайшего травмпункта.

Такой как раз имелся между съёмной квартирой и институтом, я знал где он находится, хотя обращаться раньше не приходилось. Дежурный принял, спросил полис, сделали снимок, закрытый перелом без смещения и осложнения. Вот уж действительно аккуратно бил. Поставили укольчик, вправили, тампонировали и наказали пять дней не снимать. Всё-про-всё, и к дому я вернулся только во втором часу ночи. Да что же за вечер-то такой…

Бабушка божий одуванчик уже закрыла дом на все запоры и собаку спустила с цепи. Сука, договаривались же что она так не будет делать. Собака у неё не особо крупная, но дурная, на людей кидается. Пару раз, когда с цепи срывалась детей покусала. Даже застрелить ею хотели. Собаку, не старушку. К сожалению.

Полез через забор, через огород и до двери. Дом разделён на две части, на двух хозяев. В той что получше, в лицевой, старушенция жила сама, а в той, что разваливается, сдавала две комнаты. Одна маленькая, моя, вторая побольше, ею снимает семейная пара, Толик и Лёлик. Зал и кухня общие, в зале печь. Туалет типа «сортир» тоже общий, один на всех, как и баня. Но последнюю можно топить только с разрешения ведьмы. Письменного.

Собака, кстати тоже сука, откуда-то выскочила в последний момент, когда уже дверь открыл, и всё-таки цапнула за ногу. Благо штанину не прокусила, а то надо было бы ещё раз в больничку идти, прививку от столбняка ставить. Соседей дома не оказалось, и то ладно, хоть в чем-то сегодня повезло.