Ермолаев помолчал.

– Вы были в кабинете не один? – после паузы странным тоном поинтересовался он.

– Не один, – подтвердил Илья. – Опрашивал свидетеля.

Ермолаев покосился на фотоаппарат, лежащий на столе, и вздохнул:

– Кузнецову Арину?

– Её, – скучающим голосом произнёс Илья. – Расскажете, как пришли к такому выводу?

Ермолаев нервно рассмеялся:

– Фотоаппарат и закрытая дверь. Других вариантов не было.

– Поясните, – вежливо попросил Илья.

– Арина… – Ермолаев снова вздохнул. – Она дочь Давыдова. Приёмная. Давыдов руководил Дворцом, когда она была маленькой, я был замом. А эти дети, Арина, её сестра и их друг… Они проводили во Дворце всё время, мешали работать и творили, что хотели. Но Давыдов всё спускал им с рук. Просто черти были, а не дети. И кстати, поломка этого замка, я уверен, дело рук одного из них. Надо его снять… Сколько можно…

Илья помедлил пару секунд, но потом всё-таки решил спросить:

– Имя друга детства Кузнецовой не помните?

– Разумеется, помню, – раздражённо ответил Ермолаев. – Влад Назаров.

– Спасибо, – сказал Илья.

– Господин Давыдов был здесь директором? – уточнил Задоров.

– Был, – подтвердил Ермолаев. – И директором, и руководителем творческого объединения, и ведущим тренером. Он тут почти что жил. Но ушёл после того, что случилось с его племянницей. Кстати, очень тяжёлая была история, очень, никто не ожидал…

– Мы уже наслышаны, – хмуро прервал его Задоров. – Игнатов, давай в отдел. Делай, что ты там хотел делать с электроникой, и побыстрее. Давыдов просит вернуть, надо уложиться за день.

– Ясно, – с усмешкой сказал Илья. – Уложимся.

Он вышел из директорского кабинета и медленно двинулся в сторону главного холла Дворца, высматривая камеры видеонаблюдения. Но, как ни странно, не увидел ни одной, которая пробивала бы этот коридор.

В холле камеры уже были, целых две. Но обе они были направлены в сторону главного входа. А вот запасной выход, ведущий в небольшой внутренний дворик, никак не контролировался.

Илья неторопливо поднялся по широкой мраморной лестнице на второй этаж, дошёл до высоких дверей с надписью «Розовый зал» и опять огляделся. Камер не было.

– Вот как, – пробормотал он. – Интересно…

Арина стояла у витрины, удерживая на лице благожелательную полуулыбку и стараясь не смотреть на украшения.

Противоположный угол магазина уже оккупировали тележурналисты, и приходилось делать вид, что ей интересно, как они работают.

Да-да, мне кажется, что телевидение – это очень круто!!! Хах, купились? Это же прошлый век, вас никто не смотрит, ребята!

– Я горд тем, что в нашем городе живут настолько неравнодушные люди… – проникновенно говорил отчим прямо в камеру.

Говорил он, как всегда, хорошо.

Выглядел, разумеется, плохо – он и раньше был откровенно некрасивым мужчиной, и годы не делали его благообразнее. Наоборот.

– … но лучше пусть обо всём расскажет сам Владислав, – закончил отчим и умолк.

Журналистка сделала знак оператору, тот перевёл камеру на напряжённого Влада, а отчим подошёл к Арине.

– Я же тебя просил! – вполголоса раздражённо произнёс он.

– Ты не просил, – процедила сквозь стиснутые зубы Арина. – Ты приказывал.

– Не придирайся к формулировкам, пожалуйста. Что вы тут делали?

Арина как можно безмятежнее улыбнулась:

– Пили чай.

Отчим в упор на неё посмотрел. Она ответила таким же тяжёлым взглядом. Через пару мгновений он сдался, отвёл глаза, и вдруг заметно вздрогнул, словно увидел что-то страшное.

Арина прищурилась.

– Серьги, – прохрипел отчим, указывая пальцем на витрину за её спиной.

– Серьги? – изображая удивление, переспросила Арина, хотя прекрасно понимала, о чём именно он говорит.