К удивлению Прохора, мама на переезд согласилась легко. Забрала из школы, где работала учителем математики, документы свои и сына.

− Вам дадут служебную квартиру, − пообещал агент. – Общеобразовательную школу мальчик закончит при клубе. Думаю, в школе и для вас найдется работа.

Прохору пришлось столкнуться совершенно с иным качеством тренировок и условиями, в которых занимались молодые футболисты резерва.

Огромный стадион с отдельной зоной для разминки – на Сахалине таких не было.

Удобные раздевалки с новенькими шкафчиками и просторными душевыми.

Отдельный тренер для вратарей! Он впервые узнал, что такие вообще бывают.

Но больше всего поразили Прохора игровые мячи – не тяжелые кожаные, к каким он привык, а пластиковые, бесшовные из полиэфира. С таким мячом можно было вполне предсказать траекторию его полета.

− Он еще и водоотталкиваемый, − просветил новенького вратарский тренер. – Если мяч намочить, потяжелеет всего на два процента, а старые мячи тяжелеют на все двадцать.

Прохор хорошо помнил, какой проблемой для мальчишек из Корсакова становились намокавшие под дождем мячи. Санька Егоров даже большой палец как-то на правой стопе сломал, так вдарил по мокрому мячику.

Первый его выход на поле с профессиональными игроками из основного состава состоялся фактически случайно.

Прохору едва исполнилось восемнадцать лет, на носу маячили школьные выпускные экзамены. Он с парнями из команды явился на стадион посмотреть матч Кубка России за выход в четвертьфинал, матч между родным «Трезубцем» и краснодарским «Вымпелом». У «Трезубца» имелось преимущество – играли на своем поле. Да и посильнее игроки значительно. А у краснодарцев команда ослаблена, много травмированных игроков.

Только порой в хороший расклад вмешиваются нехорошие обстоятельства.

В первом же тайме основной вратарь «Трезубца» столкнулся с защитником «Вымпела» и получил травму лица. Играть дальше он не мог. А дубль явился к разминке с похмелья. Обозленный тренер отправил вратаря домой, велев не появляться в клубе до тех пор, пока не протрезвеет. Конечно, у клуба премьер-лиги есть вратари и под номером три, и под номером четыре. Но почему-то главный тренер «Трезубца» обратил свой взор на парней из школы олимпийского резерва.

− Зиновьев, покажи нам класс, − вдруг сказал Шамдин, который до этой минуты ни разу с Прохором и не заговаривал. Смотрел его игру – это да. Иногда. Но не говорил. Никогда.

Прохор растерялся. Подскочил с пластикового сиденья. Плюхнулся обратно. Сидевший рядом полузащитник больно ущипнул Зиновьева.

− Твою форму сейчас принесут. Быстро в раздевалку! – это уже к нему обращается тренер молодежки.

Прохор ринулся в закрытый для зрителей отсек стадиона. Пробежал пост охраны и занервничал. Он же не знает в какую ему раздевалку! В свою? Так она в другом конце стадиона. Повезло, увидел кого-то из обслуживающего персонала с его формой в руках.

Когда вышел на поле, все части тела стали деревянными. И переживал Прохор о том, хорошо ли смотрятся со стороны его новые гетры.

− Не дрейфь, − криво улыбнулся ему ветеран «Трезубца» двадцатисемилетний форвард Леня Арефьев.

Реплика нападающего вывела Прохора из транса.

Матч закончился со счетом два−ноль в пользу «Трезубца».

− Зиновьев, сегодня у тебя выходной, − сообщил ему наставник вратарей на следующий день, когда Прохор готовился приступить к разминке.

− Я уже пришел. И переоделся, − повис Прохор на турнике. Подтянул себя к перекладине и крутанулся, словно гимнаст настоящий.

− Неужели предпочтешь тренировку подписанию контракта? – лукаво прищурился довольно-таки титулованный в прошлом футболист.